Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Естественно! – резко парировал Ренато и, нахмурившись, сурово взглянул на него; но фраза, готовая слететь с губ Хуана Дьявола, так и не вырвалась наружу. Непонятная внутренняя сила удержала ее. Повернувшись, он увидел Монику де Мольнар и безразлично произнес:

- Твоя свояченица.

- Айме пришла в себя, Ренато, – объяснила Моника. – Она спросила о тебе. Удивилась, что тебя нет рядом.

- Да, конечно. Уже бегу. Я задержал Хуана. Пусть он расскажет о нашей беседе. И проведи его в дом. Я распоряжусь, чтобы ему приготовили комнату для гостей.

Ренато двинулся быстрым шагом к парадной лестнице и вошел в особняк. Глаза Хуана неотрывно следили за ним, пока тот не скрылся, а взволнованная Моника наблюдала за ним.

- Не смотрите так. Я не сказал ни слова и ничего не сделал, – успокоил ее Хуан. – Я позволил вертеть собой по вашему желанию.

- Пусть Бог отблагодарит вас. А что сказал вам Ренато? Как вы намерены поступить?

- Ренато хочет, чтобы я остался в Кампо Реаль на неопределенный срок. Он предложил мне должность управляющего усадьбой.

- Но ведь вы отказались, Хуан. Правда? Не можете принять это предложение. Вы должны сегодня же уехать! Вы же видели, как ваше появление сказалось на Айме.

- Обморок очень помог. Как удобно и своевременно! Мир устроен для женщин…

- Она не притворялась. Ваше появление поразило ее, как молния. Она в отчаянии, на грани безумия и мучается, как на дне преисподней. Она не знала, что вы вернетесь.

- И заставила меня поклясться столько раз? Пусть не лжет! Она не сомневалась, что крепко меня держит, а я сумасшедший и влюбленный, как идиот, пошел ради нее на все! На все, да, на все! Знаете, каково это? Я сотню раз на день рисковал своей жизнью! И ради чего? Зачем? Дабы сдержать свое слово, подойти к ней в одежде кабальеро, удовлетворить ее желания, идти с ней под руку на людях, соблюдая то, что вы называете религией, семьей, приличиями.

- Хуан, сжальтесь. Вы сумели промолчать. И удалитесь молча. Уверяю вас, Айме плачет кровавыми слезами.

- На руках Ренато, – беспредельно горько закончил Хуан.

- Не думайте об этом. Прошу…

- Хватит просьб! – оборвал Хуан. – Не думайте, что тронете меня своими мольбами и слезами. Я не такой чувствительный, как Ренато, и не настолько счастлив, чтобы проявлять великодушие. Наоборот, я настолько несчастлив, что могу ненавидеть даже небесный свет, воздух, которым дышу, землю, на которой стою. И я не отказался от мести!

22.

- Айме, жизнь моя, что случилось? Почему ты плачешь? Тебе плохо?

- О, оставь меня!

- Прости, но я не понимаю. Моника передала, что тебе лучше, и ты позвала меня.

- Что знает эта дура?

- Твоя сестра дура? – удивился Ренато, глубоко пораженный выпадом жены.

- Дура, глупая склочница! Когда же она уедет в свой монастырь и оставит нас в покое?

- Айме, думаю, ты вне себя и лишилась рассудка. Почему? Что стряслось?

- Что она рассказала тебе?

- Она ничего не рассказывала и ничего не должна рассказывать. Это ты меня расстроила. Почему ты так отзываешься о сестре? Нелепо так относиться к ней, когда она настолько благородна, заботлива и нежна с тобой.

- Бедная Моника! – вздохнула притворно Айме, которую успокоили слова Ренато.

- Теперь ты сочувствуешь ей?

- Просто я сама иногда не ведаю, что говорю.

Она вытерла слезы и постаралась успокоиться. Она ненавидела Монику. Да, ненавидела, и злоба горькой пеной поднималась к губам. Но заметив жесткое, суровое, серьезное выражение Ренато, она хитро дала задний ход. Наблюдая за ним, в голове ее сверкнул безрассудный план, подобно надежде, и она вновь спросила:

- Моника не рассказала о моем обмороке?

- Да, жизнь моя, сказала, что ты страдаешь от обмороков. Тебя беспокоит, что она сказала? В этом нет ничего особенного. Кроме того, она успокоила нас. Понимаю, что ты чувствуешь, тебя беспокоит и унижает мысль о болезни. Но любовь моя, какая глупость! В этом нет ничего такого. Все мы чем-нибудь болеем. Ты чудесная и совершенная. А это небольшое недомогание мы подлечим, а если не вылечим, не важно. Моя любовь навсегда и во всем, в счастье, страдании, в здравии и болезни. Я всегда буду любить тебя, как гласит протестантский обряд: пока смерть не разлучит нас!

Ренато нежно обнял Айме. Постепенно выражение его лица сменилось. Как никто другой, он находил этому наилучшее оправдание, которое стирало мучительное впечатление от неблагодарных, бесчувственных и резких слов Айме. И пока его любовь благородно преодолевала это препятствие, Айме на лету словила это намерение, слишком хитрая, чтобы не воспользоваться этим преимуществом, слишком расчетливая, чтобы не уберечь себя от риска, хоть за щитом лживых слез.

- Айме, жизнь моя, что стряслось? Ты снова плачешь?

- Прости меня. Сейчас это от раскаяния, что дурно отозвалась о Монике. Она очень хорошая, Ренато.

- Да, Айме, очень хорошая. И делает великое дело, ухаживая за больными.

- Знаю, ты очарован ею. Но в любом случае, ей лучше в монастыре. Она несчастна с нами, и удерживать ее эгоистично с нашей стороны.

- Я еще не достиг цели.