Дикое желание любви

Слегка вздрогнув, она постаралась сосредоточиться на завершении приготовлений их временного жилища. Наверное, она была испорченной, если считала такие мысли все более приятными. Как рассмеялся бы ее муж, если бы узнал, что самое яркое воспоминание о нем было лишено жестокости, за которую она всегда его осуждала, и исполнено нежности.

Джонатан оставил им свой мушкет и пешком пошел договариваться о продаже наливки. Кэтрин могла бы пойти с ним, но предпочла остаться с тетушкой Эм. Она не питала иллюзий, что сможет оказать существенную помощь в защите их имущества. По правде говоря, пожилая женщина, скорее всего, будет вынуждена защищать и Кэтрин, и свою наливку, если их увидят, но она все равно не хотела оставлять ее одну.

Они прервали работу в полдень, чтобы выпить по чашке кофе с кусочком оленины и холодным бисквитом. После чего тетушка Эм вытащила коробку с нюхательным табаком и взяла небольшую щепотку.

— Отвратительная привычка, — прокомментировала она. — Не знаю, почему я это делаю.

— Это никому не вредит, — мягко заметила Кэтрин, глядя на осадок на дне своей чашки.

— Но и никому не помогает, — бросила старушка и вздохнула. — Знаешь, я ведь не хотела тебя обидеть. Теперь меня мучает совесть. Я все время думаю о тебе, детка. И переживаю.

Кэтрин подняла глаза.

— Не нужно.

— Нужно. Я старая эгоистка, заботящаяся о своем внуке и забывающая обо всем остальном. Я была жестока с тобой и признаю это.

— Ерунда.

— Нет. Видишь ли, все дело в Джонатане. Он молодой, его легко обидеть. Пока еще он не сильно привязался к тебе, но со временем это наверняка произойдет. А я же понимаю, что ты как сладкая груша на верхушке дерева — ему не достать.

— О нет… это…

— Видишь? Ты не можешь отрицать. Даже если бы это было не так, мне это не понравилось бы. Ты совершенно другая. Я уже наблюдала, чем все закончилось у моего сына, и не могу допустить, чтобы это произошло снова. Два человека, притворяющиеся, что кроме любви ничего не имеет значения. Я знаю, к какой трагедии в конце концов это может привести. Повторяю: я не могу этого допустить. Но мне хотелось бы знать, что с тобой станет. Жаль, что я не могу об этом не думать.

— Не расстраивайтесь, — пыталась успокоить ее Кэтрин. — Со мной все будет хорошо. Моя мама — креолка до мозга костей, слишком озабоченная репутацией семьи, чтобы бросить меня на произвол судьбы.

— У такой женщины, как ты, должен быть свой дом, дети.

Кэтрин неожиданно почувствовала, как сжалось ее сердце.

— Это в руках Господа, не так ли?

— Значит, я буду молиться, чтобы он знал, что делает… — сострила тетушка Эм. — Я серьезно. Я буду вспоминать тебя в своих молитвах.

Растроганная больше, чем ей хотелось бы, Кэтрин смогла лишь прошептать:

— Спасибо.

Вскоре вернулся Джонатан с покупателем, полным мужчиной в фартуке трактирщика.

Они двигались во главе каравана мулов. Поэтому получилось так, что Кэтрин въехала в Натчез на муле, и ее ноги свисали с дамского седла поверх бочонка с хлебной водкой.

На Кэтрин было то же платье, в котором ее вытащили из реки. Несмотря на то что его аккуратно стирали и гладили, выглядело оно не очень опрятно, но корсаж, сшитый вдоль и поперек тысячей крошечных швов, все равно был лучшей вещью среди одежды, которая имелась у тетушки Эм. Туфли она потеряла, возможно, их унесло далеко в море. Ей ничего не оставалось, как обуть мокасины. У нее не было ни шляпки, ни перчаток, ни визитных карточек. Неудивительно, если школьная подруга ее не узнает.

Один из страхов Кэтрин не оправдался: найти Элен оказалось несложно. Джонатан считал, что сначала необходимо навести о ней справки, но, похоже, все в городе знали фермера и торговца ювелирными изделиями мистера Уэсли Мартина, и большинство могли указать на его дом.

Следовало признать, что Элен неплохо устроилась. Дом, стоявший в конце дороги, которая шла через простирающиеся на несколько акров садовые и земельные участки, представлял собой георгианский особняк из красного кирпича с двойной галереей, поддерживаемой четырьмя массивными белыми колоннами. Их соединяли белые перила, также располагавшиеся с двух сторон ведущей к входной двери лестницы. В этом здании было что-то особенное и строгое, как показалось Кэтрин, но это объяснялось тем, что она впервые видела образец такого архитектурного стиля.

Кэтрин думала, что ей будет сложно попрощаться с Джонатаном. Но он упростил ей задачу: помог сойти с мула и сказал, взяв за руку:

— Я подожду, пока ты войдешь внутрь. Мы с бабушкой еще несколько дней проведем в нашем лагере, пока не закупим припасы на зиму. Если тебе что-то здесь не понравится, ты всегда можешь вернуться к нам.

Он быстро улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в бровь, задержав губы на секунду дольше, чем положено, затем отпустил ее руку и ушел, ведя за собой мулов. И ни разу не оглянулся.