Диковинки Красного угла

Ступила она на территорию монастыря и только к келье отца Порфирия направилась, дорогу ей келейник преградил. Келейник — это послушник, что помогает старцу. Трудно было б старцу без келейника. Человек ведь по тридцать в день, а то и больше принимает отец Порфирий. Со всей России едут. Кто ж, кроме таких как он верных слуг Христовых, может человека утешить? А как нужно человеку утешение! «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы», — говорит Христос. И льется на людей Слово Христово через старцев. Устают они за день, сердешные. Вот и приставлены к старцам келейники для помощи. И говорит келейник Анне:

— Анна, батюшка Порфирий не велел тебя принимать! Смешалась Анна, стушевалась:

— А что ж?.. Он знал, что я опять приду? Так ведь беда у меня!

— Ничего не знаю. Старец сказал — выйди и не пускай Анну. По магазинам бегает, вот пусть и бегает...

Заплакала Анна:

— Упроси, родимый, батюшку. Скажи: винюсь я, прощения прошу! Делать-то мне что, миленький?! Как же я в Туле без денег покажусь? Их там как манну небесную ждут!..

Вздохнул келейник и велел ей подождать, а сам пошел к отцу Порфирию. Вскоре вернулся и передал ей ответ старца:

— Ступай туда, где грех тебя попутал.

Сказал ей так келейник и ушел.

Вновь заплакала Анна, да слезами горю не поможешь.

Стала думать она о словах старца. А думается плохо, на душе кошки скребут...

«Куда ж мне идти? Не в магазин же... Лови теперь вора...»

И побрела она в храм. Как раз всенощная служба начиналась. Встала она перед иконой Спиридона Тримифунтского и выгоняет из головы мирские суетные мысли, потому как в храме о Боге нужно думать и сокрушение в душе иметь. Очень трудно мирское и суетное из себя выгнать, а когда горе такое — вдвойне трудно. Молиться надо. Вот и помолилась Анна святителю Спиридону. А Спиридон — святой особый, он покровитель в денежных затруднениях. Спиридон — друг Николая Угодника, они вместе на Первом Вселенском соборе были. Он и чудеса творил — змею в золото превратил и отдал бедняку, чтобы тот хлеба купил. А когда бедняк золото возвратил, Спиридон помолился, и золото опять змеей стало. Вот такой святой.

А в молитве вспомнила Анна слова Христовы из Евангелия, что Отец наш Небесный знает нужду нашу еще до того, как мы попросим Его. И успокоилась сразу.

«Знает же Он, что со мною случилось, чего мне горя бояться? Угодно Ему — все вернется, а не вернется — такова воля Его. Значит, эта скорбь мне во благо», — так подумала Анна. И вдруг ее осенило: «Так ведь здесь же, в этом храме грех меня попутал! Здесь мне отец Порфирий наставление говорил, а я его мимо ушей пропустила. Значит, сюда посылал меня отец Порфирий. И не уйду отсюда, пока дело мое не образуется, пока не угляжу промысл Божий о себе!..»

Кончилась всенощная, а все это перед праздником Успения случилось, и кому некуда было ехать и негде ночевать, тем разрешили остаться в храме. Прямо на полу, под иконой святителя Спиридона и ночевала Анна.

Ранним утром до начала службы вышла она из храма, чтоб водички святой из источника попить, как вдруг встает перед ней статный удалец-молодец. Отступила от него Анна и едва не вскрикнула — в руке у молодца сумка ее зажата!

— Не шуми, тетка, — говорит ей молодец. — И сам не знаю, как нашел тебя. Еще когда сумку у тебя умыкал, чувствовал, что ты богомолка. Нестарая, гляжу, а в платке белом, старушечьем... И во сне тебя сегодня увидал, как ты в монастырь входишь. Только сон мне теперь не в сон. Забери свою сумку заколдованную. Прилипла она к руке! Пальцы не разжать. Чуть с ума не сошел от страха. Так и хожу с ней. Другой рукой залезть в нее хочу, а она отдергивается! Кому сказать-показать — засмеют. А мне не до смеха, — и чуть не плачет молодец.

Перекрестилась Анна, взялась за ручку сумки своей и вынула ее из руки молодца. Разжал, растопырил пальцы молодец, смотрит на них зачарованно, на сумку взгляд переводит, на Анну. Не причудилось ли, думает, ему все это?

Говорит ему Анна, видя сомнение на его лице:

— Колдовства здесь нет, мил человек. Там, где Бог, там — благодать, а не колдовство... — А у самой слезки умиления и благодарности по щечкам льются. — Знаешь, что Бог сказал? — повысила она голос. — «Не укради!» — вот как Он сказал! Смотри, смотри на свои руки... Дай тебе Бог, чтоб вразумление Божие впрок пошло. И спасибо тебе, спасибо, что руками твоими и меня вразумил на всю жизнь.

— Вот и вся история, — Игнатий Пудович повесил сумочку назад после того, как все потрогали ее. — А это вот, видите, свечи огарочек. Это от Ваниных крестин. Свечка горящая — это вроде как символ души нашей, перед Богом молитвенно горящей. Эх, диво дивное, чудная история: 

Помоги моему неверию!