Диковинница

— Если ты примешь решение вернуться, я против не буду, — твёрдо заявила Вера утром за чаем. — Что уж тут говорить — я и сама не отказалась бы у них побывать. Хочется только знать, что ты там будешь делать?

— Не знаю, бабуль. Зерцальник вчера вырубился на самом интересном месте. Думаю, там есть чем заняться.

— Радмила не производит впечатления дремучей невежды. И разговаривает так же, как мы с тобой.

— Сама удивляюсь, — пожала плечами Беляна.

— С другой стороны — полагать, что у них за тысячу лет ничего не изменилось, по меньшей мере, наивно.

— К тому же волшебство… — девушка мечтательно подвела глаза к потолку.

— Волшебство и мирная жизнь, как раз, скорее тормоз прогресса, — уверенно произнесла Вера Сергеевна.

— Как это?

— Да так. Вот будь у тебя скатерть-самобранка, стала бы ты изобретать микроволновку? Да и вообще — зачем сеять, жать, хлеб печь, за скотиной ухаживать, если развернул её, родимую — тут тебе и хлеб, и молоко, и гусь жареный?

Белка рассмеялась:

— А будь у каждого по паре сапог-скороходов, не нужно было бы изобретать автомобили, самолёты и пароходы. Нет, пароходы, пожалуй, стоило бы изобрести. В сапогах по морю как-то неудобно…

— На этот случай есть ковёр-самолёт, — напомнила Вера.

— Точно, — согласилась Беляна, — И этот… летучий корабль, — добавила с усмешкой.

* * *

Все последующие дни, вечер за вечером, словно домохозяйки к любимому сериалу, Вера и Беляна спешили к зерцальнику. Радмила была неистощима. Взяв с собеседниц обещание хранить в тайне всё, что услышат, она ничего не скрывала. И на вопросы отвечала без возражений.

— Мы с твоей мамой выросли в одной деревне, — рассказывала она, — Залесье называется. А когда обеим исполнилось по семнадцать, вместе поступили в Ведарию Мудрограда.

— Что такое Ведария? — подняла брови Вера Сергеевна.

— Учебное заведение, — улыбнулась Рада, — Так вот. Поступили мы туда на ведуний учиться.

— На ведуний? — поперхнулась Белка.

— Ну да — ведающих. Твоя мама была очень способной. Все преподаватели нахвалиться не могли, как быстро она всё схватывала. А на третьем курсе, когда к знаниям ещё и сила открывается, Милолика оказалась самой могущественной чародейкой в Ведарии. Но этого ей было мало, — Радмила погрустнела, — Она помимо использования ведовства, начала изобретать новые заклинания и заговоры. И меня в свои эксперименты втягивала. Чего только мы не вытворяли, вспомнить страшно! Но по молодости всё было нипочём. А целительницей она была отменной, так что ожоги наши да переломы на раз лечила. Помню, как долго мы мучились над заклинанием, что дверь в барьере открывает…

— Каком барьере? — всполошилась Вера Сергеевна.

— В том самом, Верочка. Что разделяет наши миры.

— А разве зерцальник — не такая дверь? Или его как раз мама изобрела? — подала голос Беляна.

— Нет, милая. Зерцальник — это лишь окно, открывающееся во время заката. Его действительно придумали мы с твоей мамой, но опробовать не успели.

Заклинание, открывающее проход, через который можно из одного мира в другой попасть всегда было, только держалось в строгом секрете. Вот его-то твоя мама и решила повторить. Но не вышло ничего. Вроде, и формулы подобрали, и формы учли, а чего-то не хватало.

Мне надоели все эти эксперименты, и я отказалась в них участвовать. А твоя мама — нет. Прибегала она однажды — весёлая, довольная. Намекала, баловница, что нашла недостающее звено. Теперь-то я понимаю, что она имела в виду. Закрутилось всё как-то — учёба, выпускные экзамены, потом сразу две свадьбы отыграли. Тут уж не до экспериментов было…

* * *

— Ты будешь такой же, как твоя мама, — недовольно ворчала Вера Сергеевна, — Это надо удумать — опыты над собой ставить!

— Но ты ведь не знаешь, что было дальше! — возразила ей Беляна.

— Не поверишь, милая. Я знаю, чем дело кончилось.

Белка прикусила губу:

— Обещаю, бабуль, я такой не буду…

— Значит, уйдёшь туда и никогда не вернёшься, — глаза бабушки наполнились влагой.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Белка.

— Вот мы и пришли туда, откуда начали. Ты будешь такой же выдумщицей, как твоя мама.

— Моя мама делала это ради эксперимента, а я — ради тебя! — в отчаянии воскликнула девушка, — Неужели думаешь, я соглашусь уйти, не имея возможности вернуться?

— Тсс, моя девочка, — Вера крепко обняла Белку, заметив, что та готова расплакаться, — Хочешь туда? — спросила, прижав белокурую голову к груди.

— Хочу, — подняла лицо Беляна, с мольбой заглянув ей в глаза.

— Значит, поедешь… — Вера Сергеевна пригладила непослушные волосы внучки, — Или пойдёшь, уж не знаю, как правильно. Но не смей там умирать! — приказала строгим тоном.

— Мама умерла не там, а здесь, — грустно промолвила Беляна. — И мы ещё не знаем, куда делся мой отец.

— Погоди до завтра, милая. Всё узнаем. Хотя… если Радмила до сих пор ничего не сказала, он вряд ли жив. Что-то у них там не заладилось…

* * *

От зоркого взгляда Радмилы не укрылось, что настроение её слушательниц сегодняшним вечером изменилось. И она, видимо, догадалась, в чём дело, потому что начала рассказ с очень странной фразы: