Диктатор

Во-первых, меня полностью устраивали отношения со своим факультетом. Если в прошлом году на дни рождения меня как-то не очень сильно приглашали, а я, видя веселые праздничные застолья, делал вид, что ничего не замечаю (и пропустил даже свой здешний день рождения), то теперь я стал полностью своим. Меня любили первоклассники (была пара-тройка случаев с особо борзыми первокурсниками-слизеринцами и гриффиндорцами, поставленными мною на место), меня уважали старшекурсники и за прошлогоднюю историю, и за проявленные истинно хаффлпаффские черты характера. Мое поведение и мировоззрение вполне, пусть и не без некоторых нюансов, устроили родителей учащихся, поэтому запрета на общение со мной никто из детей не получил. В итоге не приглашать меня на праздники стало как-то совсем не комильфо.

Семьдесят студентов на факультете — это в среднем по пять-шесть дней рождения в месяц. Шесть дней рождения в месяц — это один-два в неделю. Отмечать так часто было совершенно невозможно: вредно для учебы, дорого и, самое главное, терялся сам смысл праздника. Поэтому, обычно, каждый курс праздновал дни рождения своих негромко в узком кругу, а один общий факультетский праздник проводился раз в два-три месяца. С подарками тоже было интересно. Из-за того, что на Хаффлпаффе был максимальный среди факультетов Хогвартса разброс по уровню жизни родителей (от богатейших влиятельных истинно чистокровных до сирот-магглорожденных на обучении за счет Министерства), подарки дарить было не принято. Нет, не запрещалось, но не рекомендовалось. А то один подарит подарок ценой в десяток галеонов, а другой — в полкната. Какая дружба после этого?

Во-вторых, совершенно внезапно я обнаружил, что прошлогодние мантии стали мне коротки и свободны. Часть жира из меня вытопило солнце Долины Царей, часть я оставил, лежа в гильдейском госпитале. Но откуда у меня появились лишние три сантиметра роста? И как теперь быть с моими планами на участие в пустынной охоте следующим летом? Надо, на всякий случай, побольше есть и поменьше двигаться. Угу. Как только объяснить это Филчу? Более того, вслед за телом и лицо стало претерпевать изменения. Теперь я уже смотрелся не братом-близнецом Колобка, а только родным. Впрочем, отец этого тела выглядел вполне прилично, так что, скорее всего, это просто пошли нормальные возрастные изменения.

В-третьих, я до сих пор не встречался ни с Малфоем, ни с Крэббом, хотя, вкратце, о своих летних приключениях надутому Драко все же рассказал.

Ну и самое главное, я смог все же подобрать ключик к Локхарту!

Дело было так. Однажды вечером я отпросился с отработки у Филча. Сделать это было достаточно просто. В тот день за "магическую дуэль" (как это выспренно назвали участники, а если назвать честно и по-простому — за банальную драку на волшебных палочках в коридоре замка) на воспитание к завхозу отправили сразу восемь человек — пятерых гриффиндорцев и троих слизеринцев. У Филча не было работы даже для одного меня, не то что для восьми здоровых лбов, поэтому он поступил так, как обычно поступал в таких случаях. Разлив в нижних коридорах пару ведер грязной воды, он приказал магам сдать палочки и, вооружив нарушителей продвинутым инструментом модели "тряпка-энд-швабра", дал задание сделать чисто. Резкое повелительное движение рукой в мою сторону, и я, после вопросительно поднятых бровей и легкого утвердительного кивка завхоза, растворился в полутьме коридоров замка.

Гилдерой в этот вечер, как обычно, сидел в своих покоях за кабинетом ЗОТИ и был занят невероятно важным делом: он читал и подписывал письма поклонниц.

— Профессор Локхарт?

— Да, мальчик?

— У меня есть к вам один вопрос.

— Тебе что-то непонятно из моих книг? Я с радостью отвечу на твои вопросы, но на уроках. А сейчас, извини. Тяжкое бремя славы. Мне нужно ответить на письма почитательниц моего несравненного таланта…

— Нет, что вы. Я хочу научиться у вас другому.

— Подвигам? Ох-хо-хо! Многие хотят совершать подвиги, но далеко не каждый может. — Гилдерой принял важную позу и продолжил: — Я свой первый подвиг совершил, когда мне было всего… — Локхарта понесло. Увы, этот словесный понос мне пришлось смиренно выслушать. Спустя полчаса слегка выдохшийся профессор закончил: — Вот так вот я победил троих горных троллей. Простым камешком размером с детский кулачок! — Приняв мой малость остекленелый взгляд за высшую форму восхищения и печали, что такие высоты не для всех достижимы, он решил немного подсластить мне пилюлю: — Не волнуйся. Не такие подвиги, помельче, но совершить может каждый!

Очнувшись от только что придуманного третьего по счету способа спрятать расчлененное тело профессора в Хогвартсе не используя магию, я вернулся на грешную землю.

— Нет, простите, профессор. Я, как бы, немного другое имел в виду. Я не такой фотогеничный как вы, так что из меня не выйдет хорошего героя.