Диктатор

Таким образом, пока недалекие личности мечтают о карьере ловца или загонщика в какой-нибудь квиддичной команде, обивая пороги владельцев знаменитых и не очень спортивных агентств, хаффлпаффцы выходят из Хогвартса сразу на работу. Где они отлично вписываются в качестве хороших сотрудников с умеренными амбициями и кучей удобных друзей. А чего им не вписаться, если для них упорно работать — тщательно воспитываемая в течение последних пяти лет норма жизни? Мечтатели же, когда начинают наконец мыслить реалистично, оказываются перед фактом, что все хорошие места уже заняты этими неудачниками-хаффами. Ведь работодатели не дремлют и стараются расхватать хаффлпаффцев раньше конкурентов, потому что или сами они — выходцы с этого же факультета, или имеют удачный опыт работы с ними, или видят, что конкурент обогнал именно потому, что его работники с прилежного в труде Хаффлпаффа…

В итоге если в школе к хаффлпаффцам относились свысока, то во взрослой жизни начинают из-за зависти недолюбливать, точно так же настраивая своих детей. Эти дети попадают на церемонию распределения, после которой тем, кому "не повезло попасть к лохам", объясняют правду жизни. И круг воспитания замыкается.

Естественно, все это идет по разряду "как правило". Бывают и авроры-хаффлпаффцы, и слизеринцы-исследователи, и гриффиндорцы-животноводы, и рейвенкловцы-бандиты, но базовых настроек, которые вбивает в мозг Дом, это не отменяет.

"Но это, наверное, сейчас вбивает. А тогда, когда Основатели создавали Хогвартс, шкала возраста выглядела несколько иначе. Детство как привычное нам понятие счастливого и беззаботного времени — это выдумка гораздо более поздних веков, или даже только нынешнего века. Да и прижилась она в силу объективных экономических причин даже в маггловском мире и даже сейчас далеко не везде. Ой как не везде! А вот в средневековье жили бедно, поэтому работать начинали сразу же, как только физические кондиции более-менее позволяли, то есть очень рано. А из-за постоянно увеличивающейся ответственности и разумом взрослели гораздо раньше. В итоге в одиннадцать-двенадцать лет человек считался уже почти взрослым. В таком возрасте нередки были случаи, что уже и женились, и замуж выходили, и детей зачинали/рожали. Так что приходили в Хогвартс личности вполне сформировавшиеся, которые нужно было не форматировать, а просто распознать и распределить, — совсем не в тему подумалось мне. Сейчас был далеко не самый удачный момент для исторических параллелей. — В общем, буду полным идиотом, если не воспользуюсь такой шикарной возможностью манипулирования!" — сказал я себе и без всяких сомнений надавил на чисто хаффлпаффскую болевую точку.

На деньги.

— …Но этого мало. Мы с вами заключили договор. Все помнят его текст? — дружные, но неуверенные кивки, особенно от Смита. — Тогда… Энтони! Сколько стоила оставленная нами добыча?

— Не знаю. Я не успел рассмотреть все до конца… — парень он был понятливый. К чему я веду, догадался сразу.

— Я верю в тебя! Назови ориентировочную сумму того, что можно было "поднять"?

— Все зависит от того, как считать и где продавать, — заюлил Гольдштейн, пятой точкой чувствуя, что сейчас вынужден будет поссориться либо со мной, либо с Макмилланом и Смитом.

— Назови. Сумму, — надавил я.

— От пяти до девяти тысяч галеонов, — после раздумий с тяжелым вздохом выдал Гольдштейн. — Наверное, реально могло бы быть много больше, но за то время, что было выделено, можно было нагрести артефактов приблизительно на такую сумму.

— Все согласны с оценкой?

Снова молчаливые кивки, на этот раз еще более неуверенные, стали мне ответом.

— Хм… Хорошо. Возьмем среднее — семь тысяч. Как делить добычу — мы в прошлый раз договорились. Тогда — считаем. Десять процентов, семь сотен, должны были отойти в общую кассу. Остальное делится на доли. Всего семь долей, поэтому стоимость одной… Семью девять — шестьдесят три? О! Отлично. Круглая сумма. Девятьсот галеонов. Чтобы даже мысли о моей личной заинтересованности не было, и учитывая то, что произошло (пусть это решение и небесспорно), мы с братом отказываемся от наших долей. Свои вы тоже просрали. Но вот потерянные кассой семьсот и тысячу восемьсот Джастину и Энтони вернуть извольте. Скажете, я не прав?

— Прав, — буркнули наказанные.

— Все считают такое решение справедливым? Я не хочу в будущем возвращаться к этому вопросу.

— Да, — закивали они в ответ, тоже не против закончить "порку".

— Тогда с этим все. Только учтите на будущее. Не все такие добрые, как я. Мы не раз и не два будем пересекаться с совсем другими волшебниками. Он, — особо выделил я голосом это слово, чтобы все поняли о ком именно идет речь, — и они шуток не понимают совсем, а мне… неохота вас хоронить. Все ясно?

— Ясно, — нестройно пробурчала команда.

Видя обиженные и недовольные лица и в который раз вспомнив учебник, я решил завершить разбор полетов на оптимистичной ноте и подсластил пилюлю: