Диктаторы и террористы

Двумя главными кандидатами на прошедших 12 июня 2009 года президентских выборах в Иране были действующий президент Махмуд Ахмадинежад и бывший премьер-министр «умеренный реформатор» Мир Хосейн Мусави. Кампания была бурной, голосование активным, исход до последней минуты казался неясным. Когда объявили итоги, никто им не поверил. Согласно официальным цифрам, за Ахмадинежада проголосовали 24 миллиона избирателей – 63 процента, а за Мусави лишь 13 миллионов – 34 процента. Мусави заявил, что это ложь, что у него украли победу, и призвал власти провести новое голосование, а народ – выйти на улицу. Прокатившаяся волна протестов – Исфаган, Керман, Шираз, Табриз, кульминацией которых стал состоявшийся, несмотря на запрет, 20 июня миллионный митинг в Тегеране, подтвердила, что множество народу по всей стране разделяет эту веру и это требование. Протестующей волне противостоял силовой террор. Против демонстрантов были брошены черные мотоциклисты, натасканные на разгон мятежей, и басиджи; эти вооруженные дубинками и автоматами добровольцы – кумсомольцы (если производить от Кума – религиозной столицы Ирана) проявили особую жестокость. Пролилась кровь. Официально говорилось про двадцать с лишним погибших, молва оглашала гораздо большие цифры.

Власти запретили любые публичные прощания с убитыми. Весьма предусмотрительно. По мусульманским обычаям с ушедшим прощаются на третий, седьмой и, наконец, на сороковой день. Но каждое такое прощание поднимает новую волну гнева. Именно так и было в ходе революционных событий 1979 года: похороны и прощания автоматически перерастали в новые восстания с новыми убитыми, что тянуло и тянуло за собой вереницу протеста, скорби, ненависти. Антишахская революция продолжалась год, она не была одномоментным взрывом. Она как раз и являла собой цепную реакцию противостояния, месяц за месяцем набиравшую критическую массу.

У мулл, пришедших к власти в результате именно такого хода событий, хорошая память. Загоняя в подполье даже похороны погибших, они рассчитывали скрыть масштаб и характер событий. Их подвела самая малость – телефонная трубка, совмещенная с камерой, которая есть теперь у каждого подростка. По крайней мере, одна жертва оказалась неанонимной.

Два мегабита информации произвели мировой переворот. Вот как это случилось.

Гибель Неды Ага-Султан снял на телефонную трубку случайный свидетель. Он отправил эти кадры знакомому блоггеру за границей, тот переправил ее на «Голос Америки», в лондонскую «Гардиан» и еще пятерке онлайновых друзей с припиской: «Пожалуйста, пусть мир узнает…» Дальше 40-секундное видео попало на Facebook, YouTube (с иранской стороны они контролировались, но не из Европы), наконец, на CNN. Сцену смерти молодой красивой женщины, умирающей на асфальте, ее последние слова «Как жжет…» увидели и услышали миллионы людей.

Имя Неда значит Голос. Несчастная Неда стала современной иранской иконой, зримым образом всего того, что последовало за голосованием.

У неприступных как горный утес мулл, оказывается, есть свои слабости и страхи. О том, что Хаменеи опасается бархатной революции, писали и раньше. Сейчас стало понятно, до какой степени.

Пятничная проповедь верховного вождя – главная форма инструктирования страны – являла собой хорошо дозированную смесь угроз и мольбы о клановой солидарности. «Если политическая элита нарушит закон, хочет она того или не хочет, она примет на себя ответственность за хаос и кровопролитие», – сурово начал Хаменеи. И закончил: «Я заклинаю старых друзей и братьев быть терпеливыми и не терять над собой контроль». Он высмеял саму возможность того, что расследование может изменить результаты голосования.

«Уличный протест неприемлем!» – это было главное предупреждение, содержавшееся в пятничной молитве. Глава режима, получившего свой мандат на улице, знал, от чего предостерегать.

Но народ не послушался верховного вождя. И даже троица посчитавших себя обманутыми кандидатов посмела ослушаться – такое случилось впервые. «Протестовать против лжи и подтасовки – это ваше право!» – стоял на своем Мусави. И тогда борьба «против анархии и вандализма», обещанный стражами исламской революции «революционный отпор заговору и предательству» развернулись на всю катушку. Первую дубинку в этом «революционном отпоре» сыграли басиджи, и это показательная роль.