Диктаторы в зеркале медицины

Такой адский режим работы имел, однако, и отрицательные последствия, выразившиеся вначале в психосоматических недомоганиях. При этом наиболее уязвивым оказался его желудок. Уже во время учебы в бриеннской школе физические перегрузки или возбуждение неоднократно вызывали боли в желудке неопределенной природы. Но тогда они быстро проходили. Теперь же этот орган давал о себе знать приступами почти невыносимой боли. Его секретарь Бурьен сообщает, что в 1802 году в период интенсивной работы Наполеон вдруг простонал: «Сотте je souffre!» («Как я страдаю!»). Прервав работу, он с силой облокотился на край письменного стола, рванул на себе жилет и прижал обе ладони к надчревной области.

Стабилизация национальной валюты, сбалансированный бюджет, успехи в экономической и социальной сфере повысили его престиж и доверие к нему народа. Он же прекрасно умел использовать человеческое тщеславие, умело подогревая его орденами и отличиями, для привлечения надежных работников в самых разнообразных областях: «Взрослые мужчины падки на детские игрушки». Особое значение имело для него введение гражданско-правового равенства, произошедшее 21 марта 1804 года с вступлением в силу Французского гражданского кодекса (Code civil Francais, позднее более известен под названием Code Napoleon). Теперь он получил более надежную опору в лице буржуазии. Этот кодекс впоследствии оказал значительное влияние на гражданское законодательство многих стран.

Все дети получили право на наследство, всем родителям было вменено в обязанность заботиться о детях, евреи были уравнены в правах с прочими гражданами, для всех был введен гражданский брак с возможностью развода.

После таких благодеяний в народе самым естественным образом начали раздаваться голоса о том, что правление благодетеля следует сделать пожизненным.

Наполеон I, император французов

Обуреваемый величайшим нетерпением, Наполеон организовал очередной плебисцит. Вопрос, вынесенный на рассмотрение народа, звучал так: «Должен ли Наполеон Бонапарт стать пожизненным консулом?». 3600000 граждан, имевших право голоса, ответили «да» против всего лишь 8370 «нет». Теперь он, гордо выпятив грудь, мог наконец сказать: «С сегодняшнего дня я стал равным другим самодержцам». Но тут же последовала мысль сделать эту власть наследственной и тем самым закрепить ее на будущее за своими потомками или за своей семьей. Незаметными, на быстрыми шагами двигался он к трону, ибо, как заявил он в узком кругу, с помощью близких и преданных ему людей он мог получить все, что пожелает. Его плану благоприятствовала волна неомонархиэма, все выше поднимающаяся во Франции. Это не могло пройти мимо Сената и даже Трибуната, в котором еще оставалась горстка якобинцев. Восстановление правления Бурбонов было для этого учреждения совершенно немыслимым, в связи с чем оно сочло лучшим выдвинуть идею монархии во главе с Бонапартом, в результате чего родилась следующая законодательная инициатива: «Провозгласить Первого консула Наполеона Бонапарта императором французов и закрепить право наследования императорского титула за его семьей».

Уже 18 мая 1804 года Сенат утвердил новую конституцию, в которой наряду с прочим было сказано следующее: «Управление Республикой возлагается на императора, который носит титул Императора французов». Вынесенная на третий плебисцит, она 6 ноября 1806 года получила более трех с половиной миллионов голосов «за» и прошла, будучи поддержанной подавляющим большинством французских граждан. Это позволило Наполеону с нескрываемой гордостью сказать: «Ни один монарх не был посажен на трон более легитимным путем, чем Наполеон. Гуго Капет получил трон из рук нескольких епископов и кучки влиятельных людей страны. Наполеону императорский трон был вручен волей всех граждан».

Но в мыслях Наполеон пошел еще дальше. Ему хотелось предстать перед европейскими самодержцами и своими верующими гражданами монархом старого стиля, и он считал, что для этого его императорский титул должен быть утвержден папским помазанием. При этом он настоял на том, чтобы папа для этой цели прибыл к нему в Париж. Местом для проведения церемонии коронации был избран старинный собор Парижской Богоматери. Папа Пий VII был вынужден согласиться, выставив при этом условие, чтобы чисто гражданский брак между Бонапартом и Жозефиной был освящен церковным венчанием, и лишь получив известие о том, что этот ритуал свершился, святой отец удовлетворенно сказал: «Отныне мы не будем более противиться коронации благородного императора».