Диктатура пролетариата

Это «трезвое» мировоззрение, таким образом, отодвинуло пока в сторону Бога и волю Божью; всё то, что мы видим, «природное» и происходит в силу законов природы. Законы природы немилосердно, не отличая хорошее от плохого, управляют человеческой жизнью, и ни чудо, ни какое-либо божественное предопределение сюда не вмешиваются. Всё, что лежит за пределами этой жизни, является навеки непостижимой тайной, и вместе с прекращением дыхания для человека останавливается всё, абсолютно всё сущее. Не надо мучать себя неразрешимыми вопросами о возникновении космоса и конечной цели его существования. Нужно думать, чувствовать и жить в пределах осязаемого, тогда всё сущее будет не загадкой, в которую вмешиваются неизвестные нам силы, а простым природным процессом, прогрессом, когда весь мир с человеком во главе движется на пути от менее совершенного состояния к более совершенному – как материально, так и духовно. В вопросах морали всё сверхъестественное вызывает подозрения и должно быть отвергнуто. В альтруизме нет ничего тайного, религиозного и философско-мистического, это просто «разумный эгоизм». Альтруизм – не чудо, он проистекает из самой человеческой природы. Каждая победа человеческого разума является также победой человеческой любви.

* * *

Об отражении этого идейного течения в общественном сознании коммунизма, о его перерождении в «нигилизм» в сфере морали и правовых норм уже говорилось ранее. Ещё больше, если такое возможно, бросается в глаза такое же происхождение научной и школьной программы ведущих большевистских сил.

И кто из нас, которые слышали и чувствовали рокот мощного идейного течения в период его подъёма, должен бояться, что достижения этого течения в области науки и мышления перекочуют в жизнь, подобно общественному достоянию? Напротив, результаты должны подвергаться осмотру при ярком свете дня и – фильтрованию.

Но своеобразие большевиков, и особенно русских большевиков, исходя из ранее охарактеризованных мною душевных черт, заключается в возведении достижений упомянутого идейного течения – не конкретных научных достижений, а научных теорий, в ранг официального научного вероучения, единственной научной «истины», которую можно проповедовать, монополизированной в качестве действительной основы мировоззрения и символа веры в области науки у коммунистов и во всей России. «Они исходят из того, что обладают «истиной». Вот она, смотрите – пожалуйста, на ней и стройте всё! Как будто «истина» – это не то, к чему стремятся…», – таковы были ироничные слова одного моего коллеги, уважаемого историка.

Другие взгляды, пусть основанные на чисто научных размышлениях и исследованиях, в диктаторской России в ряде областей строго запрещены и подвергаются гонениям. И снова мы встречаем одну из тех черт, которые не раз характеризовали предреволюционную Россию, но едва ли они когда-либо пребывали в таком великолепно ослепительном цветении, как сейчас! О том, как непоколебимую основу научной истины и тем самым правильное мировоззрение стремятся внедрить на практике в интеллектуальный мир коммунистического государства, мы послушаем несколько позже, когда речь пойдёт о цензуре и учебных заведениях. Это может дать некоторую пищу для размышлений многим из тех, кто является сторонниками или по крайней мере тем, кто ещё сентиментально снисходителен по отношению к российскому эксперименту и думает, что несмотря ни на что, окажется, что, возможно, именно за ним будущее человечества… Во всяком случае, в России настоящих учёных с таким мнением очень мало.

* * *

Перейдём теперь к тому, что составляет основу единственно верного «мировоззрения» и программы образования в упомянутых сферах. Эта основа, претворяемая в жизнь с обычным для большевиков радикализмом, должна раз и навсегда расправиться с остатками прежних классовых «предрассудков» и суеверий, метафизическими спекуляциями, воображаемыми и потому опасными, и «угнетающим класс» идеализмом. Лучше, чтобы всё подобное утонуло в океане забвения. Со всем этим старым хламом хотят свести счёты, хотят отделить себя от него. С только что сказанным гармонирует тот факт, что в этом прожектёрском муравейнике преподавание истории хотят ограничить самым последним периодом – тем, что интересен с точки зрения социализма.

Однако всё выглядит так, словно одновременно планируется оградить себя и от научных «неприятностей» периода, наступившего после чистого, скажу даже, наивно восторженного, ещё не критического материалистично-реалистичного мировоззрения. И тем самым российская коммунистическая наука, или, если угодно, «научный коммунизм» в России нечаянно остался в мире устаревших научных теорий, как раз в том, что касается трёх его основополагающих пунктов.