Диктатура пролетариата

В предреволюционной России зачисление в вузы страны никоим образом не было связано с сословной, классовой или кастовой принадлежностью. Не будем принимать во внимание тот или иной пажеский или юнкерский корпус – я не знаком с ситуацией в таких учреждениях, и в рассматриваемом контексте они интереса не представляют. Во всех технических вузах при поступлении решающими оказывались результаты вступительных испытаний. В университетах единой формы таких испытаний не было. Единственным принципиальным ограничением здесь была процентная норма евреев. Определённым уязвимым местом правил приёма был тот факт, что решение о приёме в учреждение осуществлялось не на основании результатов официального экзамена, а по решению профессоров. Поэтому фактор личной благосклонности мог приобрести слишком большое значение.

Однако каждому, кто хорошо знаком с дореволюционной Россией, известно, что подобная благосклонность не носила «классового отпечатка». Напротив, важной особенностью было то, что процент евреев в результате обычно получался значительно выше установленного (максимум 3 % в Петрограде) – в 1909 году в Петрограде насчитывалось 10, 8 %, что превышало все допустимые нормы.

А что теперь? Теперь «классового» покровительства вдоволь, оно утверждено. Теперь несчастному потомку старой аристократии, несмотря на крайнюю нищету, приходится идти на обман и хитрость, чтобы постараться скрыть свою принадлежность к дворянскому сословию, если он хочет обрести надежду на поступление на рабочий факультет и тем самым получить доступ к высшему образованию. Теперь пролетарское сословие открыто объявлено привилегированным классом. Решение о приёме в вуз принимает своевольная партия, и лицемерное доктринёрство настолько культивируется, что нам, простым смертным, оно представляется чем-то непостижимым – в том числе, если посмотреть на это с точки зрения собственно коммунистического учения. Здесь речь идёт в первую очередь не о способностях. Самое главное – борьба за абсолютную верховную власть «класса», обеспечение единовластного положения пролетариата, то есть коммунистической секты, работа во имя нового мировоззрения с опорой на представление о том, что она может быть осуществлена только теми, кто принадлежит к истокам истинного, неиспорченного пролетариата. Все остальные заражены опасными буржуазными взглядами, и у них может случиться рецидив. Всем остальным, следовательно, должен быть самым тщательным образом закрыт доступ к высшему образованию, а если возможно – то и к образованию вообще. И здесь нет места ни стыду, ни сентиментальным предрассудкам. Система совершенно ясна.

Из доброго побуждения облегчить доступ к высшему образованию для малоимущей пролетарской молодёжи, тянущейся к знаниям, были созданы трёхгодичные рабочие факультеты, отчасти как подготовительные курсы при вузах, отчасти как самостоятельные, так сказать, гимназии. Я изучил мнение специалистов об этих рабфаках. Те рабфаки, что привязаны к вузам и где работают преподаватели из этих самых вузов, демонстрируют в целом интенсивную работу. Особенно хорошую почву в этом отношении нашли прикладные науки. Разумеется, часто заметна сильная нехватка в плане «общей культуры», крайне слабая подготовка по таким дисциплинам, как современные языки; один известный ректор университета поделился своим мнением, что эти курсы могут быть хорошей основой для среднего технического образования и соответствующих средних учебных заведений, но для обучения в университете их ни в коем случае не достаточно; «результат получается неопределённый, ученики не знают языков, и не стоит забывать, что они обычно не имеют того уровня культуры, который получают в просвещённых семьях». От самих преподавателей таких учеников я почерпнул примеры, говорящие о поразительном отсутствии способностей к рассуждению и изложению мыслей. Но не стоит этому сильно удивляться или отчаиваться; России и раньше приходилось набирать студентов не только из общих гимназий, и едва ли ей пришлось в этом раскаиваться. Система рабочих факультетов может улучшиться, когда станут разумнее те, кто находится у власти; например, когда они отойдут от той несбыточной идеи, что благодаря трёхгодичному курсу на рабочем факультете и трём годам обучения в вузе можно получить работников умственного труда удовлетворительного для нынешнего общества уровня.

Но поступление на эти рабочие факультеты и, соответственно, получение доступа к самим вузам полностью зависело от решения коммунистической секты и тех, кто этим заведовал. В неспокойный и смутный переходный период, отчасти благодаря уловкам, остатки прежнего «господствующего класса» – в соответствии с терминологией большевиков, – ещё могли как-то туда пробиться. Постепенно и этот путь становился всё уже, теперь же он практически перекрыт, новые кадры на рабочих факультетах должны быть чисто «пролетарскими».