Диктатура пролетариата

Государственное устройство Советской республики.

Исторический материализм.

Происхождение и развитие общественных форм.

История социализма.

Политическая экономия.

Программа последнего из названных экзаменов в мае ещё была не разработана. Что касается остальных предметов, не буду утомлять читателя описанием требований и учебников. В среде норвежских студентов они бы неминуемо привели к забастовке, а у выделяющих денежные средства норвежских властей вызвали бы решительный отпор. К услугам наших марксистских профессоров – конспект по «истории социализма» (программа профессора Святловского). Сомневаюсь, что им самим понравилось бы сдавать экзамены по всему тому материалу, который вошёл в эти 27 лекций.

А ведь всё это непосредственно затрагивает студентов, которые по новой системе могут поступать в вузы в 16 лет и уже через три года должны оканчивать обучение… Разумеется, часто студенты не готовятся как следует к экзаменам по этим предметам; мы ведь знаем молодёжь. Они умудряются сдавать экзамены относительно легко; однако могут и провалиться на совершенно поразительных вещах. Уже полно анекдотов на эту тему. Одного студента спросили, где живёт Ленин. В результате наивного ответа «в Кремле» студент завалил экзамен; на самом деле он должен был сказать: «В сердцах русского народа».

Повторю еще раз сказанное прежде: даже те люди, которые в профессии уже давным-давно, особенно преподаватели, проходят теперь «переподготовку» на специальных курсах и, возможно, сдают экзамены, чтобы получить одобрение для работы в условиях новой системы. Находчивость пригодится и здесь, чтобы суметь ответить на довольно-таки казуистические вопросы. Приведу следующий анекдот: «Что Вы сделаете, если произойдёт переворот против действующего строя?» Ответ «Я даже представить себе этого не могу» был встречен отлично; экзаменуемый был признан полностью компетентным.

* * *

Но если вам хочется увидеть средневековый мрак и отсутствие интеллектуальной свободы, преследование людей и мнений в полном расцвете, то необходимо посмотреть, как большевики наводят порядок в рамках учебных дисциплин и персонала вузов.

И вновь надо провести границу между техническими, естественнонаучными и граничащими с ними предметами, с одной стороны, и гуманитарными предметами, такими как юриспруденция, философия и история – с другой. Что касается предметов первой группы, здесь понятия из «максим» новой веры не могут глубоко укорениться; здесь новое мировоззрение, напротив, вынуждено искать поддержки. Например, несмотря на нужду, прилагаются большие усилия, чтобы обеспечить выдающихся деятелей науки средствами на поездки и тем самым показать миру тот янусов лик, который защищает культуру. Вторая группа предметов, напротив, представляет собой благодатную почву для насаждения правильной веры. Юриспруденция и так по природе своей имеет догматическую структуру, а отныне её основная задача – стать средством принуждения в руках правящего класса. Но по сути то же самое происходит и с философией и историей; здесь тоже речь идёт о том, чтобы привести всё в соответствие с вероучением и интересами власть имущих; я ссылаюсь на раздел, посвящённый мировоззрению и науке.

«Представляет важность изгнание философско-идеалистического подхода к вопросам как из области психологии, так и из истории философии».

«Всё отделение (историческое) должно быть ориентировано на решение единственной задачи: подготовки марксистских преподавателей и историков».

Это цитаты из образовательной программы одного провинциального университета. Можно сравнить их со следующими высказываниями, взятыми мною на заметку с конференции в партийной школе «Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова» в Москве: «Для нас вопрос заключается, собственно, в том, чтобы представить различные дисциплины в свете исторического материализма,… показать, как надо использовать дарвинизм в изучении естественной истории, в биологии и т. д.».

Каковы же методы осуществления этой программы? Не будем останавливаться на том, что повсеместно второсортные специалисты, так называемые «маргариновые профессора», вытесняют более хороших учёных по той причине, что первые – люди правильной веры, а также по той, что вузам навязывают «красных профессоров», отчасти чтобы было кому преподавать коммунистическую теологию – иногда это «странствующие» преподаватели из Института красной профессуры в Москве, отчасти для того, чтобы внедрить в профессорскую среду компонент пропаганды. Но травля тех профессоров, чей предмет или убеждения не «угодны» системе, приходятся «не по нраву» тому или иному представителю большевистской власти, – просто варварская, ещё более варварская оттого, что представляет собой бесстыдное продолжение и развитие того же самого, что ставили в укор царской власти. В терновый венец мучеников свободы науки и свободы мысли вплетаются: соображения выгоды (на то или иное нет «средств»), догматическое притеснение учебных дисциплин, низкое преследование людей, подлая политическая и личная месть.