Диктатура

Впервые осадное положение упоминается в конституции только в 1815 г. Согласно статье 66 Дополнительного акта от 22 апреля этого года, в разделе «прав гражданина» право объявлять осадное положение в случае народных волнений (troubles civils) должно быть урегулировано законом. Основанием такого определения была практика наполеоновского правления, антиконституционные деяния которого были перечислены в декрете Охранительного сената (Senat conservateur) от 3 апреля 1814 г., объявлявшем о свержении Наполеона[360]. Но нельзя сказать, что именно осадное положение император использовал как средство внутриполитической борьбы. И все же, по опыту вторжения 1814 г., конституционное уложение, попыткой ввести которое был Дополнительный акт 1815 г., должно было урегулировать прежде всего этот вопрос. В случае гражданских волнений осадное положение можно было вводить только в соответствии с законом, т. е, при содействии народного представительства. Решение о применении вооруженной силы в военной операции, направленной против граждан собственного государства, не следовало отдавать на усмотрение императора, т. е. верховного главнокомандующего. Но временное прекращение действия конституции, как оно было предусмотрено в конституции VIII г, и сенатском постановлении X г, и по-прежнему сохраняло свою силу здесь еще не упоминается в связи с осадным положением, хотя именно нарушение конституционных прав (тут имелись в виду военные суды) было главным упреком, предъявляемым к регламенту осадного положения 1811 г. Как и в случае с loi martiale, здесь все еще господствовало представление о том, что, если в правовом отношении предпосылки военного вмешательства наличествуют, то за последствия такого вмешательства «никто не отвечает». Антиконституционными ощущались только военные суды, не только потому, что конституция гарантировала каждому гражданину возможность обратиться к «обычному судье» (juge naturel), но и главным образом потому, что здесь военачальник выступает не как солдат, а как судья, действующий по поручению. Противоположность между законом и поручением, т. е, в данном случае – армейским приказом, между обычной компетенцией гражданской и военной власти была наиболее спорным пунктом наполеоновских конституций. После поражения при Ватерлоо Судебная палата правила самостоятельно и 28 июня 1815 г. учредила правительственную комиссию, наделенную полномочием в целях обеспечения общественного спокойствия даже выходить за пределы законодательных определений, устанавливать надзор за подозрительными лицами, распространителями крамольных сочинений и т. п, и брать их под арест, не приводя в суд в предписанные законом сроки. Для подачи жалоб при Палате была создана особая инстанция. Изданным в тот же день законом Палата постановляла, что Париж находится на осадном положении, что соответствовало ситуации военных действий[361]. Тем же законом гражданским властям предписывалось продолжать исполнение своих обязанностей, а правительственной комиссии – принимать только особые меры по защите личности и собственности. Таким образом, военные полномочия должны оставаться строго ограниченными лишь военной операцией в узком смысле слова. До того, чтобы посредством формального приостановления действия конституции создать особое правовое основание для исключительных полномочий правительственной комиссии, дело не дошло.

Многочисленные законы правительства Реставрации, вмешивавшиеся в свободу личности и прессы, нашли сильное сопротивление судебных палат и народа[362]. Осадное положение было для этого правительства административно-техническим средством, подобным чрезвычайному положению, когда любой орган власти мог делать все, что казалось необходимым сообразно положению дел. Поэтому оно использовалось в борьбе против внутреннего врага. Показательна формулировка, примененная в мае 1816 г, в телеграфной инструкции Совета министров военному командующему о введении осадного положения в Гренобле: «Департамент Изер должен рассматриваться как находящийся на осадном положении. гражданские и военные инстанции обладают неограниченной властью» (le departement de Tlsere doit etre regarde en état de siège, les autorites civiles et militaires ont un pouvoir discretionnaire)[363]. Но теперь с этим связывалась борьба за конституционные гарантии, в частности за свободу личности и прессы.