Дилеммы XXI века

Но вернёмся к поставленному вопросу. Когда в Вене я заканчивал писать одну из последних своих книг, в СССР появился Горбачёв и наступила так называемая гласность. Моя жена первой поверила, что это уже оттепель не симулируемая, а настоящая, и, следовательно, стоит вернуться в Польшу. Мы так и поступили. В 1988 году мы вернулись в Польшу. Дом, в котором я сейчас разговариваю с вами, мы строили после отмены [22 июля 1983 года] военного положения, и к тому времени он уже был готов для проживания.

И как-то прошло у меня желание писать научную фантастику.

II. Писатель-фантаст в эпоху биотехнологий

Ответить на вопрос, почему у меня прошло желание писать научную фантастику, сложно. Это не означает, что в моём воображении образовались некие пустоты, из-за которых я уже больше не в состоянии придумать что-либо, что было бы научной фантастикой. Я думаю, что здесь сошлись несколько различных причин.

Прежде всего – и это не было ни задумано мной, ни исполнено: множество явлений, проблем, событий, вещей, о которых я писал как о фантазиях применительно к далёкому будущему, стали реальностью. И я уже не мог спокойно плавать в фантазиях. Моё положение стало подобно пребыванию в подводной лодке в то время, когда уровень воды, в которой плавает судно, резко уменьшается. Лодка, в конце концов, садится на дно и одновременно начинает возвышаться над уровнем воды. То, что я себе представлял и помещал в далёком неопределённом будущем, и что давало мне смелость расправлять крылья фантазии, начало становиться реальностью. Когда что-то выдуманное становится реальностью, как правило, происходит так, что то, о чём мечталось, всегда реализуется как не очень-то пригодное, красивое, применимое и полезное для человечества.

В царской России один из пионеров космонавтики [Константин Циолковский] представлял себе, что развитие космонавтики будет способствовать дружбе народов, и начнётся мирная эпоха. Менее идиллическую картину позднее рисовал американский политолог Фрэнсис Фукуяма: что наступит конец истории, то есть что отныне почти везде будет господствовать рыночный капитализм и поэтому будет очень скучно. Будет всеобщее благоденствие, в котором все будут растворяться, как сахар в чае. Недавно я прочитал его заявление, в котором говорится, что его неправильно поняли. Он будто бы имел в виду конец истории в смысле разрушения марксистской идеи прогресса, ведущего к коммунизму. Когда все имеют всё в изобилии, то делается страшно скучно.

Я думаю, что многие из здесь присутствующих испытали на себе сомнительные прелести установленной Советским Союзом системы. Это была система, в которой приобретение ста граммов ветчины или пары обуви было большой проблемой. Покупка обуви, ветчины, а иногда даже хлеба доставляла большую радость. Теперь можно просто пойти и купить. И, конечно, не только это имел в виду Фукуяма, а представлял себе, что повсеместно установится скука благополучия, и эта скука будет надоедать. Сейчас он вертится ужом, утверждая, что имел в виду только историю как непрерывный прогресс. Фактом же является то, что история как последовательность событий, как правило неожиданных, совсем не закончилась. И даже не нужно вспоминать катастрофическое землетрясение в Турции, которое принесло более десяти тысяч человеческих жертв, чтобы понять, что о конце истории не может быть и речи. Об этом свидетельствуют хотя бы противоречивые политические движения. С одной стороны, мы имеем стремление к дезинтеграции (например, распад Югославии, которая во времена Тито была скреплена идеей коммунизма), с другой стороны – тенденция к интеграции (например, объединение Германии). Одним словом, новая историческая ситуация.

Прогнозирование будущего, что до недавнего времени называлось футурологией, очень неблагодарное занятие. Полтора десятка лет назад говорили, что «или будет ядерная война, или её не будет». Или пан, или пропал. В настоящее время оказывается, что могут возникать локальные конфликты, локальные войны, и в такой ситуации предсказание спектра политических явлений находится за гранью возможного.

Признаюсь вам, что лично я, пытаясь определить важность различных наук, всегда меньше всего ценил политологию. В ней ещё никогда никому не удалось что-либо предвидеть. В действительности всё происходит противоположно тому, что ожидали. Россия потеряла свой статус равнозначной Соединённым Штатам державы. Один из известных политиков (раньше советских, теперь российских) [директор Института США и Канады академик Георгий Арбатов] сказал Биллу Клинтону: «Мы лишили вас врага». Советский Союз рассыпался, как кулич из песка.