Дилеммы XXI века

Необычное дуновение тепла, которое пришло с наименее ожидаемой стороны советского ледника, сразу разделило страны-сателлиты. Чехословакия и ГДР выступают против горбачёвского порыва, то же самое Румыния с её сапожником-тираном в красной короне. Венгрия и ПНР поддакивают новому генсеку. Причины этого раздела очевидны. Чехословацкая команда была посажена на Градчине Брежневым как заслон для всяких реформаторских идей родом из Пражской весны. Трудно тем, кто с 1968 года сажает в тюрьму за произнесение слова «реформа», вдруг проявить к ней симпатию. (В Праге пишут не о «реформах», а о «реконструкции» экономики: запрет некоторых слов обнаруживает связь марксизма с магией.) ГДР чувствует себя хорошо благодаря явной и скрываемой помощи ФРГ, и потому этот барак в социалистическом лагере обеспечен лучше всех. (Это не значит, чтобы ГДР могла бы выдержать сравнение, например, с Исландией.) О Румынии следует из жалости промолчать. Венгрия во времена Брежнева, Андропова и Черненко была более или менее холодно терпима со своими экспериментами, поэтому нет ничего удивительного в том, что она почувствовала себя увереннее, когда пришёл Горбачёв. По сути дела парадоксальной является только позиция ПНР с Ярузельским, который кажется – по крайней мере, иногда, – действительно думает, что он тоже привёл в движение что-то наподобие «экономической реформы» в стране. Эта реформа уже в пелёнках была задушена тысячей законодательных запретов. Результаты её – разрастание экологической катастрофы, чрезмерная эксплуатация людей и ископаемых, неспособность обслуживания одних только ПРОЦЕНТОВ польского долга, а также галопирующая инфляция. Всё или почти всё произошло оттого, что «реформа» должна действовать при условии хотя бы скромного самоуправления общества. Ярузельский постоянно создаёт новые потемкинско-декоративные совещательные органы, консультационные, спасательные, бого-отечественные, словно думает, что едой, нарисованной на театральной декорации, можно накормить людей. Пропагандисты генерала перестали уже для этих людей в монополизированных средствах массовой информации что-то выдумывать, как это было сразу же после польско-ярузельской войны, и теперь заигрывают, заявляя, что «мы тоже» делаем и то, что придумал Горбачёв, и даже больше. Однако, поскольку этот обман долго скрывать не удастся, придёт время счетов, итогов – и это наш, польский шанс на среднесрочные перспективы. Прежде чем – допустим – Горбачёв окончательно проиграет или прежде чем – альтернативно – удастся ему настоять на своём в стратегических секторах экономики, будет продолжаться оттепель. Пусть эта оттепель продлится 7 или 8 лет – и, избавившись от находящихся сегодня у руля подонков и дураков, мы окрепнем в культуре, и может нам даже удастся начать контратаку на двух фронтах наибольшей угрозы: катастрофы экологической и катастрофы экономической. Пока что никто даже в целях диагностики не коснулся той и другой как следует. Правительство забрасывает пачками бумажных денег те социальные группы, которых больше всего боится, – то есть персонал крупных предприятий, шахтёров и т. п. В настоящий момент в Польше мы имеем больше слонов, чем экономической реформы. Поэтому не стоит говорить о том, чего нет.

Я не утверждаю, что рассмотрел будущее.

На вопрос, должны ли мы желать успеха Горбачёву, отвечаю: если мы желаем гибели империи, вероятнее всего вместе с остальным миром – нет. Однако, если само дальнейшее существование человечества может дать нам надежду на лучшее завтра – отвечу: да. Впрочем, речь идёт о чисто ментальном желании или его отрицании, поскольку решения, которые будут приняты, будут приняты независимо от нас.

От составителя VIII Комментарий к статье о М. С. Горбачёве

К 1980 году в Польше кризис в экономике и в обществе в целом усилился, и стала очевидной неспособность правящей коммунистической партии спасти ситуацию. Нарастали выступления трудящихся, всё более популярным становился независимый профсоюз «Солидарность», который стал инициатором и лидером принципиальных перемен в стране, а как результат – в стране 13 декабря 1981 года правящим режимом было введено военное положение, продлившееся до июля 1983 года.

В 1982 году Станислав Лем покинул Польшу, ему удалось получить годовую стипендию в исследовательском институте (Wissenschaftskolleg) в Западном Берлине. Через полгода, с разрешения польских властей, к Лему присоединились жена и сын. Затем по приглашению Австрийского Литературного института (Österreichisches Institut für Literatur) Лем с семьёй переехал в Австрию, в Вену, где они проживали в 1983–1988 годах.