Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

и осторожно поставил свою чашку на стол, соединив ладони как для молитвы или демонстрируя свою просьбу к ней остаться, а у него длинные, стройные ноги, и когда он закинет ногу на ногу, в его осанке наверняка появится что-то женственное, обожаю женственных мужчин, они более утонченные, что ли, но этот здесь показался ей смешным, а может быть, он нарочно ведет себя так, потому что вдруг стал серьезным, улыбка сошла с его губ и отзвучала в его голосе… не разнимая ладоней, он поднял вверх указательный палец и начал перечислять, что именно ей предстоит делать здесь и какой режим соблюдать, чтобы привести себя в порядок, расставить точно всё в себе по своим местам и вылечиться окончательно: впрочем, ничего особенного — отдых, отдых и еще раз отдых, отдых на первом месте, и это «первое» подтверждал поднятый кверху палец, люди, утверждал доктор, вообще не умеют расслабляться, не понимают, что это такое, а ведь вполне достаточно сна, но столько много сна, чтобы нельзя было из него вырваться, потому что когда человек много спит, то и видит во сне многое, это доказанный факт, а сны благотворны для нервов, даже если и перерождаются порой в кошмары,

— вообще-то, мадам, я вовсе не желаю вам кошмаров, я хочу пожелать вам только снов, полных роз, если, конечно, вы не предпочитаете каллы…

он улыбнулся, его улыбка показалась ей искусственной, а сон должен был быть вторым условием, потому что второй палец поднялся вверх рядом с первым, а третье — ванны, он настоятельно советует ей не пренебрегать грязевыми ваннами, эту грязь сюда доставляют специально и смешивают с местной грязью, которая тоже обладает некоторыми полезными свойствами, усиливающими общий эффект, ее свойства просто бесценны, грязь образует на коже особую пленку, и вещества проникают непосредственно внутрь тела; эта грязь почти такая же, что и на Мертвом море; она совсем не пачкается, как думают некоторые, продолжал доктор, и человек должен быть тяжелым неврастеником, чтобы отказаться от этой процедуры по надуманным гигиеническим причинам… а таких неврастеников, впрочем, здесь хватает, к сожалению, они брезгливо уклоняются от этих ванн, вместо того чтобы сказать: я тоже создан из грязи, презирают грязь, он поднял и третий палец, подтверждая важность данного элемента режима… какие у него длинные пальцы, подумала она, как и ноги, но особенно важным, по мнению доктора, было четвертое условие — принимать участие в развлечениях, которые здесь представлены в изобилии и совсем безопасны для нее, даже при ее болезни…

— я не больна,

возразила я,

в том-то и дело. В сущности, никто здесь не считает себя больным, вот и она не исключение, просто это предполагает наличие очень чувствительных нервов, нежных, прозрачных, утонченных и беззащитных перед натиском реальности, которая проходит сквозь них, как ей вздумается, это такие мыслящие шелковые нити и, что еще хуже, они ощущают каждую вибрацию, и порой так сильно, что даже рвутся, хотя шелк очень прочен, впрочем, здесь лучше подойдет сравнение с тростником, уже было немало случаев, когда какая-нибудь нить в тканях рвалась, совсем неожиданно, неотвратимо, как удар свыше, и тогда действительно может произойти срыв, совсем настоящий, продолжал доктор, ничего удивительного, что человек в таком состоянии начинает задумываться о странных вещах — о том, например, как ему исчезнуть в море, которое здесь в опасной близости, а если иметь в виду (а это уже конкретно о ней), что с подобными исчезновениями она уже не раз играла в своих книгах, исчезала как бы понарошку, позволяла себе это… как будто слова ничего не значат, как будто они не паутина, которая завлекает в свои сети чужие судьбы, словно они — мухи, а ведь слова — это, говоря иначе, мухоловки для ни в чем не повинных и ничего не подозревающих людей, которые вдруг ощущают, что увязли в паутине, вплетены в нее, можно даже сказать — влюблены по-настоящему, подвергая себя риску, ведь у них могут выпить всю кровь… то в этом, конкретно ее случае, положение с нервами просто-таки опасно, и не только для нее, но и для других людей, вступающих с ней в контакт, хотя они-то его, вообще говоря, не интересуют,

— они меня не интересуют, они мне неинтересны,

а интересовала его единственно она,

потому что он отвечает за меня, чувствует перед ней некие обязательства, особенно после нашего совместного чаепития, а нет ничего опасней, продолжал доктор, для такого человека, как попасть в собственную паутину слов, запутаться в собственных нитях, чтобы нервная ткань, которая у нас постоянно в напряжении, подтачивала изнутри, разрушая организм… и тогда положение действительно может стать опасным настолько, что какой-нибудь автомобиль вдруг вылетит с дороги и врежется в дерево, если, конечно, вовремя не принять меры,

— о словах, доктор я знаю всё, — прервала его я,

я знаю всё о словах, и автомобиль здесь абсолютно ни при чем.