Династические войны Средневековья

В 1094 г. Святополку удалось заключить мир с половцами, женившись на дочери половецкого хана Тугоркана. По свидетельству ПВЛ: «В тот же год пришел Олег с половцами из Тмутаракани и подошел к Чернигову, Владимир же затворился в городе. Олег же, подступив к городу, пожег вокруг города и монастыри пожег. Владимир же сотворил мир с Олегом и пошел из города на стол отцовский в Переяславль, а Олег вошел в город отца своего. Половцы же стали воевать около Чернигова, а Олег не препятствовал им, ибо сам повелел им воевать». Владимир Мономах в «Поучении» сообщает детали этих событий, из которых выясняется, что он далеко не сразу уступил тмутороканскому князю его «отчину». «…Олег на меня пришел со всею Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними 8 дней за малый вал и не дала им войти в острог; пожалел я христианских душ, и сел горящих, и монастырей, и сказал: “Пусть не похваляются язычники”. И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около 100 человек, с детьми и женами. И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах, – бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля»[391].

Эта уступка не способствовала восстановлению взаимопонимания между ними. Владимир и Святополк были готовы вернуть всю его «отчину», но Олег помимо этого хотел проводить самостоятельную политику в отношениях с кочевниками, отказываясь от предложений, которые делали ему двоюродные братья. Вследствие этого произошло возобновление военных действий на территории черниговского княжества, затем они перекинулись на северо-восток Руси, где продолжались до тех пор, пока Олег не потерпел поражение от войск Мстислава, старшего сына Мономаха, в битве при Калокше. Ему пришлось принять участие в княжеском съезде, состоявшемся осенью 1097 г. в Любече, где было достигнуто соглашение об объединении князей для защиты Русской земли от половецкой угрозы, а Святославичам, в соответствии с принципом «каждый да держит отчину свою», были возвращены волости их отца, хотя Чернигов получил не Олег, а его брат Давыд.

Таким образом, «триумвират» представителей трех ветвей потомства Ярослава был восстановлен, но едва не разрушился в результате конфликта вокруг теребовльского князя Василько Ростиславича, который был ослеплен при содействии Святополка по инициативе княжившего в то время на Волыни Давыда Игоревича, обвинившего Василько в причастности к убийству Ярополка Изяславича. Этот инцидент заставил Мономаха, Олега и Давыда Святославичей выступить против киевского князя (1097–1098) и побудить его начать с Давыдом Игоревичем войну, завершившуюся переходом волынского княжества под власть Святополка (1099–1100).

В начале XII столетия внуки Ярослава вступили в новое соперничество друг с другом, ареной которого стала усыпальница Бориса и Глеба в Вышгороде. По свидетельству «Сказания о чудесах», в 1101/02 г. Святополк хотел обновить церковь, построенную в 1072 г. его отцом, говоря: «Не дерзну переносить с места на место [мощи святых]», но «не сбылся этот замысел по Божьему усмотрению и по воле святых мучеников». Между тем Владимир Мономах ночью втайне от Святополка оковал саркофаги Бориса и Глеба листами из позолоченного серебра. В 1111 г. каменную церковь Борису и Глебу воздвиг в Вышгороде Олег Святославич, неоднократно настаивавший на их перезахоронении там, однако его инициатива каждый раз наталкивалась на сопротивление Святополка, который, по утверждению составителя «Сказания», завидовал тому, что не он был строителем этой церкви. Вероятно, для киевского князя это был не только вопрос престижа, но и политического лидерства. Как отметил А.Н. Ужанков, «даже сама история строительства каменной церкви в честь святых Бориса и Глеба отражает дифференцированный подход к культу первых русских святых, за которыми скрываются разные интересы как Ярославичей, так и их сыновей»[392]. Строителем деревянной церкви, освященной в 1072 г., был Изяслав Ярославич. Святополк так и не сумел построить новую церковь – вместо него это сделал Олег, задавшийся целью восстановить храм, заложенный при его отце Святославе, но рухнувший при Всеволоде. Если бы Святополк уступил ему инициативу в организации нового перезахоронения, этот акт мог бы нанести удар по его авторитету, который и без того оставлял желать лучшего. По свидетельству «Киево-Печерского патерика», во время своего княжения в Киеве он «без вины искоренил до основания семьи знатных людей, отняв у многих имения», а так как игумен Печерского монастыря Иоанн «обличал его жажду богатства и насилие», то Святополк приказал заточить его в Турове, и если бы против этого не выступил Владимир Мономах, он бы не так скоро возвратил игумена с почестями обратно в монастырь[393].