Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

Конечно, последние десятилетия унии — история малоприглядная, при непонимании со стороны старшего брата, сиречь Швеции, и при множестве мелких-премелких укусов с норвежской стороны, которые в итоге обернулись для короля глубокими ранами. На норвежской почтовой марке король в шведском адмиральском мундире! А как насчет норвежского герба — может, его забыли или поместили на не слишком почетном месте? Шум, протесты. Король Соединенных королевств вручил новые полковые знамена в шведских, а не в традиционных норвежских цветах? Возмущение, ропот. И так далее, и тому подобное. В Швеции считали, что в спорах по поводу флага удачным компромиссом стал знак унии — безобразный прямоугольник, где шведский и норвежский флаги соединялись в этакую мешанину, способную даже хамелеона довести до безумия и не без причин прозванную «селедочным салатом». Сие «украшение» помещали на соответствующих флагах на самом верху, возле ликтроса, и таким образом, по мнению наивных шведов, якобы достигался компромисс. Только вот не существовало такого компромисса, какой норвежцы при желании не сочли бы оскорбительным. «Не воображай, будто легко править, когда с одной стороны норвежская заносчивость, а с другой — шведское недоброжелательство», — так на редкость удачно выразился однажды Карл XV. Если норвежцы кипели от злости, то шведское правительство и в первую очередь значительная часть консервативных шведских кругов были спесивы и не могли понять стремление норвежцев к самостоятельности.

Показательно, что формальным поводом к роспуску унии послужил глупый вопрос, будет ли Норвегия иметь по всему миру собственные консульства или нет; для морской нации этот вопрос, безусловно, имеет практическое значение, однако ломать копья из-за него едва ли стоит. С точки зрения шведов, которые вполне могли бы уступить. Но как конструкция уния себя изжила, и норвежцы были правы; а с тех пор как уния распалась, значение норвежской заносчивости и шведского недоброжелательства сократилось до нормальных пропорций. Увы, Оскар этого не увидел.

Если кто полагает, что вышесказанное — преувеличения, не мешает напомнить, как шведские священники в 1905 году сетовали, что меч Господень не обратился против Норвегии, или твердили, что шведский Бог требовал «покарать Норвегию и ее Ваалово священство», не говоря уже о том, что в Северной Норвегии учили детей в молитве так обращаться к Богу: «О Великий Господь норвежцев, неведомый шведам».

Как ни странно, избавившись от Оскара II, норвежцы хотели, чтобы норвежским королем стал один из его принцев. На выбор имелись сыновья Оскара — Оскар, Карл, Евгений — и Вильгельм, сын Густава V. Ближе всех под рукой был принц Карл. Однако шведский августейший дом обиженно отказался, что наводит на некоторые размышления.

Сейчас, без малого сто лет спустя, можно сказать, что Оскар с семейством ставили свои личные чувства превыше пользы государства; ведь, если даже они и чувствовали себя обиженными, Швеция только бы выиграла, займи норвежский трон кто-нибудь из шведского королевского дома. С другой стороны, королевское «нет» в ответ на норвежскую просьбу о шведском принце, разумеется, нашло широкую поддержку у шведского народа.

О чувствах Оскара после распада унии многое говорит и тот факт, что он униженно выпрашивал у норвежцев королевский флаг со знаком унии, который при нем реял над дворцом в Осло. Флаг ему прислали, и сейчас он хранится в Арсенале Стокгольмского дворца.

Отношение Оскара к литературе куда запутаннее и противоречивее, чем можно себе представить, особенно что касается норвежской литературы. С великим радикалом-разоблачителем Хенриком Ибсеном он ладил на удивление хорошо; эти два одинаково тщеславных господина нежились в лучах обоюдной славы и величия. А вот Бьёрнстьерне Бьёрнсона[38] король отчаянно ненавидел за все, что тот делал для роспуска унии. Однако когда в 1903 году Бьёрнсон получил Нобелевскую премию, Оскар II с ним помирился, сказал, что надобно забыть старое, и со слезами на глазах обнял давнего антагониста. Кстати, объятия, а в торжественных случаях поцелуи в щеку у Бернадотов черта не шведская, но французская, ведь как-никак отец Оскара II родился во Франции. Подобно многим другим государям на старости лет, Оскар II в конце жизни был очень сентиментален, легко заливался слезами и стремился, по возможности, прийти к согласию со всеми (отчего, как сказано выше, распад унии стал для него только мучительнее). Однажды он даже рукоплескал примирительному монологу, написанному давним объектом его ненависти номер один — Августом Стриндбергом.