Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

О матери Густава, королеве Софии, всегда отзывались насмешливо-пренебрежительным тоном — мол, славная женщина при распутнике Оскаре II, — но в первую очередь потому, что с годами она становилась все более религиозной. Ведь она — Боже нас упаси! — чуть ли не принадлежала к независимой церкви, а сие качество у большинства шведских писателей не в чести. Однако она была разумной, доброй, ласковой матерью, к тому же относилась к детям с пониманием.

При всей религиозности королевы для тех, кто эту религиозность разделял, все же существовали границы. Королеву Софию нисколько не занимало, что пять десятков собственных ее слуг ни единого воскресенья в году не могли пойти в церковь, не отпрашиваясь. Вдовствующей королевой она устраивала во дворце Ульриксдаль проповеди и сама слушала их из соседнего покоя, через открытую дверь. Дело в том, что королева сторонилась людей, и эту ее черту унаследовал ГуставУ.

Кроме того, София читала главным образом детективные романы.

Способствовал ли сей досужий интерес сочувственному пониманию аномальных и неожиданных поступков, никому не известно. Но Евгений захотел стать художником — и стал им. Оскар настаивал на мезальянсе — после времени на размышление и годичного испытательного срока жениться ему разрешили. Все сыновья ходили в школу с другими мальчиками, но, когда ленивый и абсолютно неспособный к учению Густав оказался среди самых плохих учеников, для принцев, как упомянуто выше, устроили маленькую дворцовую школу.

Создается впечатление, что маменька София догадывалась об аномальных интересах Густава в гормональном плане. Из одного весьма надежного описания юного престолонаследника можно вычитать мелкие деликатные намеки. Маленькому Густаву ни в коем случае не разрешалось оставаться наедине с кем-нибудь из товарищей, только в компании сразу нескольких. Он был по-девичьи хорош собой — темные кудри, красивые голубые глаза, нежная бело-розовая кожа. Огорчительная семейная черта в нем полностью отсутствовала, то бишь, не в пример другим мальчикам, он не гонялся за юбками, ни подростком, ни позже. И когда он стал старше, София изо всех сил старалась не допускать, чтобы он заводил одного или нескольких чересчур близких друзей среди мальчиков, а когда шумный и грубоватый генерал Свен Лагерберг[43] начал рассуждать о телесных функциях и о необходимости в прекрасном поле, Густав, достигший к тому времени брачного возраста, испытывал лишь неловкость. Словом, вывод таков: «при всех положительных качествах Густава мужественным он не казался и не был».

Так писал Андерс Лундебек, автор ряда книг на королевскую тему, весьма хорошо осведомленный о Стокгольмском дворце и о житье-бытье Густава V и, по некоторым данным, являющий собою внебрачное свидетельство, что Густава привлекали-таки люди обоего пола. Лундебек был удивительно похож на Густава V, а когда любовница принца Вильгельма погибла в автомобильной катастрофе, Лундебек сгоряча написал, что «братишка ее угробил». Разумеется, небезынтересно, что сам Лундебек сотрудничал в Национальном обществе сексуального просвещения и, встретив какого-нибудь молодого коллегу в коридорах издательства «Олен и Окерлунд», иной раз представлялся так: «Я Андерс Лундебек. Вы, наверно, знаете, что я гомосексуалист?»

Часто повторяемая формулировка в стиле той эпохи — «аномальная натура Густава».

Странная история с Куртом Хайбю, который сумел выманить у двора большие деньги, еще и сегодня не вполне ясна, однако говорит о многом. Даже Таге Эрландер[44] до самой своей смерти уверял, что Хайбю все выдумал про свои отношения с Густавом V; возможно, это джентльменская реакция, но Хайбю был мифоманом, а с такими никогда не известно, есть ли в их измышлениях крупица правды или нет. Во всяком случае, эта история свидетельствует, что высокие придворные функционеры и государственные чиновники без звука выплатили огромные суммы мелкому мошеннику с весьма печальным списком судимостей. Чтобы утихомирить этого фрукта (и его жену, которая помогала в вымогательстве), прибегли к ряду противозаконных мер, что вылилось в различные «юридические скандалы». Уместно ли повторить, что гомосексуализм в ту пору все еще был наказуем.

Историям об авансах Густава V к красивым молодым мужчинам несть числа, и трудно сказать, что в них басни, а что правда. В самом ли деле лифтер Концертного зала отказался работать в день вручения Нобелевских премий, оттого что король заигрывал с ним в лифте? (А был ли в Концертном зале лифтер?) В самом ли деле автомобиль заехал в канаву на Королевском повороте, оттого что король приставал к шоферу? (В машине, кстати, находились еще два пассажира, а король вряд ли уж совсем впал в маразм.) Подтверждено, однако, с указанием имени и проч., что в 1940-х годах фоторепортер Арне Ингерс, не подозревавший ничего дурного, был любезно принят Густавом V на лосиной охоте, приглашен на оладьи, шнапс и сигарету особой королевской марки, а под конец, когда в засаде караулили лося, король предложил: «Садись рядом со мной. Стоять незачем».