Династия Одуванчика. Книга 1. Милость королей

– Этого должно хватить, чтобы вернуть деньги, которые вы потратили на мое содержание в течение тех трех месяцев. Вы хотели меня перевоспитать, но у вас не хватило терпения и любви – только с их помощью можно было смягчить израненное сердце девочки. Возможно, когда-нибудь у вас получится лучше.

Наконец к Мадзоти привели унизившего ее когда-то громилу – того самого, что приказал проползти ей у него между ног. Он дрожал от страха: история о случившемся с разбойниками Серого Крыса моментально разнеслась по городу. Не в силах произнести ни слова, громила рухнул на колени, но Гин предложила ему сесть и расслабиться.

– Однажды ты меня унизил, но в то же время открыл мне простую истину: иногда нужно уметь переносить мелкие оскорбления, если хочешь высоко подняться. Когда-то я была уличной оборванкой, а теперь стала королевой. Но если бы я хотела лишь мести, то показала бы, что ничему не научилась. А теперь давай выпьем.

Наступил последний день существования короля Куни Гару: уже завтра его назовут императором Рагином и начнется эпоха Четырех Безмятежных Морей. Со временем будет построен новый дворец в Пане, Безупречном городе, произойдет торжественная коронация, появятся новые ритуалы и титулы. Кого Йелу уже подготовил на рассмотрение Куни толстую стопку петиций: идеи по управлению империей Дасу и улучшению жизни народа.

Но это будет завтра, сегодня Куни примет позу геюпа и как следует выпьет со старыми друзьями. Вино будет литься рекой, и все забудут о застольных манерах. Сегодня можно говорить все, что угодно.

Мюн Сакри, командующий пехотой, Тан Каруконо, командующий кавалерией, Рин Кода, секретарь предусмотрительности (это звучало много лучше, чем «глава шпионов»), принимали герцога Тэку Кимо и маркиза Пуму Йему за столиком в углу, где их громкая беседа не потревожила бы других гостей. Время от времени, когда они начинали спорить слишком энергично, Куни приходилось их лично успокаивать.

Рядом поставили специальный ритуальный столик, накрытый для друзей и родственников, не доживших до сегодняшнего дня: Нарэ, Хупэ, Муру, капитана Досы, Фина, Маты, Кикоми… Время от времени Куни и другие подходили к нему, чтобы помянуть ушедших. И хотя на глазах стояли слезы, слова звучали торжественно. Надежда – лучший способ почтить мертвых.

Лишь одно омрачало праздничное настроение – отсутствие Дафиро Миро, капитана дворцовой стражи, который повез тело брата Рато домой, в деревню рядом с Киесой, чтобы похоронить, и поклялся соблюдать траур в течение года.

Вдова Васу из «Великолепной вазы» приготовила трапезу и выпивку. Теперь ее заведение получило более высокий статус – ведь очень многим хотелось побывать там, где в прежние времена часто отдыхал Куни Гару. Трактирщица понимала, что болтать лишнее не следует, и лишь загадочно улыбалась, когда клиенты просили подтвердить или опровергнуть очередную легенду о Куни Гару. Теперь лучшую выпивку в «Вазе» подавали исключительно ученым и студентам со всего Дара, которые прибыли в Дзуди набираться знаний в академиях, открытых последователями мастера Лоинга. Очень жаль, что сам учитель не дожил до этого дня, – но разве учиться у бывших однокашников императора не высшая честь? Прилив поднимает все лодки.

На помосте, за почетным столом, рядом с королем и его женами, сидел Фэсо Гару, отец Куни, Кадо и Тете Гару, его брат и невестка; а также Гило и Лу Матиза, родители Джиа. Улыбки на лицах семьи Матиза были несколько натянутыми, но Куни был настроен снисходительно и не стал проявлять к ним враждебность.

Джиа раз за разом поднимала кубок вслед за Гин Мадзоти, Луаном Цзиа и Кого Йелу: эти трое стали самыми важными персонами в новой империи Дасу – и, казалось, пыталась компенсировать время своего отсутствия, ведь у Рисаны было гораздо больше возможностей завоевать их расположение.

Сото Цзинду посмотрела на Джиа, а потом перевела взгляд на Рисану, тихо сидевшую рядом с Куни, что ее вполне устраивало. Перед началом приема Куни объявил, что их сын, юный принц Хадо-тика, достиг возраста разума, поэтому получит имя Фиро, что означает «Жемчужина-На-Ладони».

Лишь немногие из тех, кто глубоко изучал классику ано, понимали туманный намек, что кроется за этим именем. Патриот Кокру и поэт Лурусен однажды написал поэму в честь рождения нового принца, и в ней есть такие строки:

Сын, несущий в себе наследие отца,
Дороже жемчужины на ладони великого короля.

Имя принца Тиму, Добрый Правитель, было намеком на любовь к его матери, но имя Фиро, как казалось, свидетельствовало о том, что именно этого сына Куни видел своим преемником. Вот почему застыло лицо Джиа, когда было объявлено имя ребенка, хотя Рисана, казалось, отнеслась к этому равнодушно.

Время от времени со двора доносился шум играющих и смеющихся детей. Сото вздохнула. Рисана пока не понимала, что оказалась в беде. Ей и в голову не приходило, что одного только расположения Куни недостаточно, что отношения между женами и детьми императора никогда не бывают добросердечными.