Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма

Колоссальную сложность бюрократической машины при Птолемеях и режим ее работы ясно иллюстрирует папирус, рассказывающий нам о том, как молодой македонец при Птолемее Филометоре получил вожделенное назначение в войско эпигонов в Мемфисе[265]. Его звали Аполлоний, и, будучи сыном катока, он имел право служить в эпигонах. Первым делом его старший брат Птолемайос, отшельник в мемфисском Серапеуме, составляет прошение к царю Птолемею, чтобы передать его во время царского визита в Серапеум 3 октября 158 года до н. э. Аполлоний бросает прошение в окно для петиций. Царь пишет на нем: «Сделать так, но сообщить, во сколько обойдется» (иными словами, сколько новый эпигон будет стоить государству). Прошение возвращается к Аполлонию с царской печатью, и здесь четко проявляется одна особенность птолемеевской системы, которая сегодня может показаться нам странной. Осуществление коммуникации между чиновниками, если дело касается интересов просителя, обратившегося к правительству, производится заинтересованной стороной, а не государственным органом. Аполлоний сам несет петицию с написанным на ней царским указанием к Деметрию, «генерал-квартирмейстеру» армии Птолемеев (grammateus tōn dynameōn), чтобы получить информацию о стоимости, которую запросил царь. (Царь в этот момент находится в Мемфисе, и высшие главы правительственных департаментов тоже временно присутствуют там.) Деметрий ставит на прошении резолюцию, приказывая своему служащему Аристону предоставить сведения. Аполлоний несет прошение от Деметрия к Аристону. Аристон направляет запрос в местное управление (эклогистерион) начальника финансовой службы (эклогиста), и Аполлоний несет петицию к Диоскуриду, грамматею (писцу), заседающему в конторе. Диоскурид предоставляет требуемые сведения, и Аполлоний снова относит петицию в контору Деметрия и отдает ее служащему по имени Херемон. Теперь дело за тем, чтобы передать информацию царю, после чего Аполлоний несет прошение с приложенной информацией к некоему Аполлодору, видимо кому-то из придворных, который и передает ее царю (25 января 157 года до н. э.). Царь издает две простагмы (приказа) о том, чтобы Аполлония зачислили в желаемые войска, которые отдают в руки Аполлонию, чтобы он отнес их соответственно Деметрию и диойкету по имени Диоскурид, но не путайте его с Диоскуридомписцом. Аполлоний доставляет одну простагму Деметрию 7 февраля, и Деметрий пишет своему подчиненному Сострату, грамматею (квартирмейстеру) войск, расквартированных в Мемфисе, с указанием выполнить приказ царя, и прикладывает к этому приказу описание всех обстоятельств дела, составленное писцами. Вы, может быть, думаете, что этим дело, такое простое само по себе, и закончилось. Отнюдь. 12 февраля Деметрий пишет письмо Диоскуриду-диойкету, прилагая к нему копию своей переписки с Состратом и описание, составленное писцами. Цель этого письма к диойкету, по-видимому, состоит в том, чтобы Аполлоний получил из конторы диойкета письменные документы (символы), которые должен представить солдат для получения жалованья, и они выдаются диойкетом. Это письмо Деметрия Диоскуриду Аполлоний доставляет 17 февраля, в тот же день, когда относит и три других написанных Деметрием послания относительно его зачисления в войска: одно Посидонию, стратегу мемфисского нома, другое Аммонию, главному казначею (архиперету), а третье Каллистрату, возможно писцу в управлении Сострата. В контору диойкета Аполлоний доставляет не только письмо Деметрия, но и простагму, которую издал царь для диойкета. Как и у царя, у диойкета есть свои секретари, эпистолограф и гипомнематограф. Гипомнематограф Диоскурида звался Птолемеем, а эпистолограф (вероятно) Эпименидом. Аполлоний доставляет царскую простагму Птолемею, а письмо Деметрия Эпимениду. О следующем шаге лучше рассказать словами самого Аполлония: «Доставив их для прочтения диойкету, я получил назад простагму от Птолемея-гипомнематографа и письмо от Эпименида. Я доставил их автотелу Исидору, и от него принес их Филоксену, а от него Артемону, а от него Лику, и он составил черновик, и я отнес его Серапиону в контору эпистолографа, а от него Эвбию, а от него Дориону, и он составил черновик, а потом опять Серапиону, и их передали на прочтение диойкету, и я получил назад письмо от Эпименида и отнес назад Серапиону, и он написал Никанору, и Никанор написал два письма — одно Дориону-эпимелету, а другое Посидонию — стратегу Мемфисского нома». Мы можем только предполагать, какое положение все эти люди занимали в громадной бюрократической махине рядом с диойкетом, но на основании этого рассказа хотя бы можно представить себе гигантские объемы писанины, циркулирующих документов, бегающих взад-вперед просителей, которые никогда не прекращались в эллинистическом Египте. Мы даже не знаем, чем закончилась история Аполлония. Вилькен высказал догадку, что Никанор был каллиграфом, в обязанности которого входило набело переписывать письма к Дориону и Посидонию, и кое-что указывает на то, что чистовые копии нужно было снова относить к Серапиону на проверку, прежде чем отдать их Аполлонию для доставки по адресу. О том, какие еще действия требовалось произвести Аполлонию, прежде чем он смог бы наконец занять свое место в войсках эпигонов, мы не знаем.