Династия Романовых

Вначале своего правления Александр I добросовестно пытался реализовать свои либеральные идеи по развитию в России гражданских прав и свобод, привлекая к управлению государством таких способных и ответственных людей, как Строганов, Новосильцев и Сперанский. Но с каждым годом делать это становилось все труднее и труднее. Э. Э. Камозин объяснял эту ситуацию так: «Переворот 1801 года и смерть Павла поставили Александра в крайне сложное положение. С его чувствительностью, романтической верой в справедливость и законность он не мог не воспринять произошедшее как трагедию, омрачившую начало его царствования. При этом, если бы он получил власть законным путем, руки у него были бы в достаточной степени развязаны. Теперь же он оказался в зависимости от тех, кто добыл ему трон и кто оказывал на него давление, напоминая о возможности нового переворота».

У Ф. Гримберг другое видение причины. Она считает, что «либерализм императора вызывает раздражение у настроенных либерально российских дворян», потому что «фактически это – либерализм по прихоти самодержца», который «оставляет за собою всю полноту власти». Поэтому не случайно в последние годы правления Александра I появляются знаменитые тайные общества: «Союз спасения», затем «Союз благоденствия», «Северное общество», «Южное общество», «Общество соединенных славян». Все они хотят, по словам исследовательницы, «создания некоей панславянской империи, формально это должна была быть конституционная монархия; фактически же – идеократическое государство, подчиненное идеям супернациональной доктрины». Для достижения этого предполагалось «свержение Романовых и даже физическое уничтожение династии».

Но Александр I не дожил до открытого антиромановского выступления: он скончался в конце осени 1825 года. Император не оставил после себя мужского потомства. Следовательно, престол после него должен был перейти ко второму сыну Павла, Константину, который находился в Польше в качестве правителя-наместника. Там, после развода с первой женой (немецкой принцессой Юлианой-Генриеттой Сакен-Зальфельд-Кобургской) он женился на польской графине Иоанне Грудзинской. «Сам по себе этот брак еще не лишал его права на престол, – пишет Гримберг, – однако Александр обнародовал манифест, согласно которому супруге Константина присваивался титул княгини Ловицкой, она не имела права именоваться по мужу великой княгиней, лишалось этого права и возможное потомство. То есть даже в случае своего воцарения Константин не мог сделать свою супругу императрицей, и дети их не могли бы ему наследовать… Однако еще раз повторяем, официального права наследовать престол Константин не лишался».

В связи с этим внезапная смерть Александра I породила неразбериху и сумятицу. Между тем император заблаговременно позаботился о назначении преемника. Вот что сообщал о его последних распоряжениях Н. М. Коняев: «Летом 1823 года Александр I, “томимый предчувствием близкой кончины”, поручает митрополиту Филарету составить манифест о назначении престолонаследником великого князя Николая Павловича.

Он запечатал этот манифест в конверт, на котором собственноручно делает надпись: “Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия”».

Вечером 25 ноября 1825 года, по словам Коняева, «…в царском дворце прошло тогда совещание, на котором обсуждалось, кто должен занять в случае смерти государя престол. Верховодил на этом совещании военный генерал-губернатор Петербурга граф Михаил Андреевич Милорадович». Он обрисовал ситуацию, которой, по мнению историка, и воспользовались впоследствии декабристы: «М. А. Милорадовичу предложили познакомиться с распоряжением императора (там было отречение Константина), но он ответил, что корона для него священна и, прежде чем читать бумаги, надобно исполнить свой долг. Еще он заявил, что великий князь Николай никак не может надеяться наследовать брату своему Александру I, ибо законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию… К тому же завещание Александра I известно только некоторым лицам, но неизвестно в народе, как и отречение Константина, если оно имеется, тоже не явное и осталось не обнародованным… Если бы Александр I хотел, чтобы Николай наследовал после него престол, он должен был обнародовать при жизни волю свою и согласие на то Константина… А теперь поздно… Теперь ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут его измене, тем более что ни государя самого, ни наследника нет в столице. Гвардия откажется в таких обстоятельствах принести присягу Николаю…»

Так и произошло. 14 декабря 1825 года воцарение Николая I, по словам Гримберг, «ознаменовалось некоторым намеком на династическую “смуту” и открытым антиромановским выступлением». Тогда, по мнению исследовательницы, «впервые на Романовых поднялось “их” государство!»