Династия

— Знаю, но считаю, что четырнадцать лет — более подходящий возраст. К тому же Маргарет гораздо большее дитя, чем Сесиль в ее возрасте. Нет, такой вариант не пройдет, но все равно с Генри что-то надо делать.

Дженкин был немного обижен таким решительным отказом. У него возникло подозрение, что Элеонора просто не считает его сына достаточно выгодной партией. Однако, изменить ситуацию было не в его силах.

— Возможно, лучше, если Генри вообще переедет, — сказал он. — Я долго размышлял над тем, чтобы Генри занялся бизнесом, потому что нет ничего хуже молодого человека, которому нечем заняться, как только искать себе приключений. Ему шестнадцать, как раз подходящий возраст попробовать свои силы.

— Что у вас есть для него на примете?

— Мой помощник в Лондоне уже стареет, и я не сомневаюсь, что скоро он отойдет от дел. Как бы вы посмотрели на то, чтобы я отослал Генри к нему в Лондон освоить премудрости профессии, а со временем и занять место помощника?

— Чудесная мысль, — согласилась Элеонора. — Полная смена обстановки позволит ему выбросить Сесиль из головы.

Дженкин хитро взглянул на нее.

— Кто знает, может, в Лондоне ему повезет встретить молодую богатую девушку, на которой он женился, — сказал он, надеясь испугать Элеонору такой перспективой.

Но Элеонора быстро охладила его пыл.

— Боюсь, что этим надеждам не суждено сбыться, господин Баттс. Судя по моему опыту, стоит ожидать как раз обратного. Мой сын Джон, которого я послала в Лондон обучиться ювелирному мастерству несколько лет назад, как я узнала недавно, женился на женщине низкого происхождения и совершенно без денег. Он даже написал мне, прося помощи, но я, конечно, отказала. Возвращаясь к вашим словам, я бы скорее советовала предупредить Генри перед отправкой его в Лондон о последствиях неосторожных поступков, иначе вы можете получить, сами того не желая, невестку, которая вовсе не придется вам по вкусу.

Дженкин Баттс выглядел мрачным.

— Примите мое сочувствие, мадам, — торжественно произнес он. — Я очень надеюсь, что мне больше повезет с моим сыном, а удача улыбнется ему не так, как вашему.

Элеонора знала, что он пытается посадить ее на крючок, но лишь улыбнулась. Ей было хорошо известно, что Дженкин не представляет для нее никакой опасности, иначе она ни за что не сообщила бы ему о столь удручающем факте, как неудачная женитьба ее сына.

Господин Трувиль остался в Морланд-Плэйсе еще на некоторое время, поэтому ему посчастливилось стать свидетелем великолепного свадебного торжества. Эдуард и Сесилия решили наверстать упущенное поспешным браком своего сына и наследника, устроив пышный праздник для Сесиль. Они старались не замечать, что Нэд неодобрительно посматривает на свою ничем не примечательную жену, уже сильно раздавшуюся в ожидании ребенка. Сесиль была одета в золотистое платье поверх бледно-желтой нижней юбки. В украшении холла тоже преобладали золотые тона, чтобы подчеркнуть красоту невесты. Она выглядела, как молодая львица, дикая и неукрощенная. Томас, глядя на нее, не мог до конца поверить своему счастью. Он стоял рядом с ней, потрясенный ее красотой. Специально для Сесиль господин Дженкин заказал в Лондоне массивное обручальное кольцо с рубинами. Он же преподнес ей в качестве свадебного подарка великолепное жемчужное ожерелье тонкой работы, украшенное золотыми бусинами, и красивую лошадку, уже специально объезженную для всадницы. Он не хотел, чтобы его обвинили в скаредности, и настаивал на организации шикарного торжества.

Господин Трувиль покинул их на следующий день после свадебного банкета. Со слезами на глазах он заключил в объятия свою дочь, которую не надеялся встретить снова, поскольку счастливая возможность попасть в Англию вряд ли могла подвернуться еще раз. Джакоза рыдала так безутешно, что Элеонора в резкой форме приказала ей замолчать, чтобы ее слезы не повлияли на характер ребенка. Генри Баттс уехал в тот же день, ему предстояло присоединиться к компании отца и еще нескольких торговцев, которые направлялись в Кале, до самого Лондона. Их отъезд вызвал у Элеоноры вздох облегчения, так как она слишком легко сломила сопротивление внучки и опасалась, что Сесиль может оступиться снова, причем с намного более опасными последствиями, поскольку ее принудили к браку сложной психологической игрой.

Рождество в тот год отметили без особого размаха, потому что Джакоза была накануне родов и чувствовала себя плохо, очень страдая от сырости и холода, к которым так и не смогла привыкнуть. Кроме того, они получили печальную весть о смерти в родах герцогини Кларенс, Изабель Невилл. Произошло это трагическое событие двадцать второго декабря. Элеонора понимала, что в поместье Мидлхем это Рождество тоже будет омрачено, потому что Анна Глостер очень любила свою сестру. Потеряв уже так много близких людей, Анна, без сомнения, переживала эту смерть особенно тяжело.