Динка

- Кто тебя?..

- Сама... я сама... чтоб не увезли... - всхлипывая, ответила Динка.

- Пошли! Пошли! - кричал со двора Кулеша. Ленька схватил за руку Динку.

- Пойдем, Мыша... - ласково сказал он, кивая головой Мышке.

- Я не Мыша, а Мышка, - кротко улыбаясь, поправила его девочка. Динка громко засмеялась.

- "Мыша, Мыша"! - передразнила она, подталкивая сестру.

- Леня, чего она... - пожаловалась Мышка, отмахиваясь от приставшей к ней Динки.

- Макака, не балуй! На вот тебе... - Ленька сунул девочке сверток с сапожками. - Иди, иди! Потом поглядишь! Как в поезд погрузимся, так и поглядишь!

Динка, подпрыгивая, побежала вперед. Ленька усадил обеих девочек на извозчика и вернулся. Увидев ослабевшую от слез Алину, он тихо сказал:

- Ишь как наревелась! Держись вот за меня. Пойдем! - и, осторожно взяв ее за плечи, повел к извозчику. За ними вышла Марина. Кулеша и Никич заперли двери. Дворник взял ключи.

- Подождите! Я забыла сумочку! - крикнула вдруг Марина.

- Ну вот! Все не слава богу... - заворчал Никич, пропуская ее в дом.

Ленька, усадив девочек, стоял около извозчика.

- Я поеду на облучке. Извозчик, подвиньтесь! - сказала вдруг Динка.

- Это неприлично! - напала на нее Алина. - И потом, ты изомнешь свой плащ. Сестры заспорили.

- Хватит вам! Вон мать идет! Макака, сядь на свое место. А ты, Алина, молчи! Помни себя! - строго сказал Ленька, стаскивая Динку с облучка.

Обе замолчали. Но через минуту Алина снова сделала замечание, на этот раз Мышке.

- Да замолчи ты!.. Что тебе, больше всех надо? - с укором сказал Ленька.

Алина пожала плечами и отвернулась.

- Ну, тогда распоряжайся сам, - неуверенно сказала она.

- Поохали, поехали! - подходя к извозчику и усаживаясь рядом с детьми, сказала Марина. - Леня, садись с Никичем и Кулешей!

- Нет... - рванулась было Динка, но мальчик погрозил ей пальцем и побежал к другому извозчику. По дороге Кулеша сказал:

- Привет тебе, Леня, от Степана!

- Он вышел? - обрадовался Ленька.

- Конечно. Держали, держали, но улик-то ведь нет! Улики все в бубликах спрятались! - весело подмигнув мальчику, сострил Кулеша.

Оба расхохотались. А Никич озабоченно сказал:

- Смех смехом, а вот не опоздать бы к поезду!.. - Не опоздаем! - сказал Кулеша. - Я все часы перевел на двадцать минут вперед. Это совершенно необходимо, когда едут женщины и дети!

На вокзал приехали к первому звонку. Суетились. Наскоро забрасывали в купе картонки, чемоданы. Марина, открыв окно, давала последние наставления Никичу:

- Скажите Лине и Малайке, что как только мы устроимся, то сейчас же выпишем их к себе. Скажите Олегу, чтоб не беспокоился. Я напишу ему...

Никич стоял на перроне и махал рукой детям. Кулеша делал какие-то гримасы Динке; девочка смеялась.

Наконец поезд двинулся. Марина прислонилась к окну и закрыла глаза.

- Не тревожьте ее... - тихо сказал девочкам Ленька.

Глава восемьдесят шестая

БРАТ И СЫН

За окном стояла черная осенняя ночь. В купе слабо мерцал фонарь, внутри его коптила и оплывала свеча. Утомленные сборами и волнениями, дети крепко спали. Динку и Мышку уложили внизу на одну полку, против них лежала Марина. Алина устроилась на верхней полке, Ленька тоже взобрался наверх. Но мальчику не спалось... Непривычно и громко стучали колеса, лязгало и скрежетало под вагоном железо, неожиданные толчки замедляли ход поезда.

"Не смазали колеса, видать... - думал мальчик и, опустив голову, смотрел вниз, на спящих детей. - Не разбудили бы, а то опять матери забота... - Он очень жалел Марину: - Беда ей с девчонками! Ревут как белужки. То одна, то другая... Но я их отучу матери нервы портить..."

Динка уже сообщила мальчику, что "мама ждала его до последней минуты и со всеми спорила и даже на Алину не обращала внимания...".

Ленька был глубоко тронут и, приглядываясь в сумерках к усталому лицу Марины, тревожился.

Марина не спала... Утомительные сборы, боязнь опоздать на поезд, слезы Алины и отчаяние Динки отняли у нее последние силы. Нервы Марины не выдержали, и, уложив детей, она долго стояла у окна. Плечи ее вздрагивали, слезы неудержимо бежали по лицу... Ленька лег последним. С тревогой поглядывая на Марину, он не решался залезть на свою полку.

- Ложись, Леня, - не оборачиваясь, сказала она.

Мальчик лег; Марина оторвалась от окна и, оглядев спящих детей, тоже легла. Но в темноте Ленька видел, как зажатый в руке беленький комочек непрерывно прижимается к ее лицу. Сквозь шум колес ему даже слышались тихие горькие всхлипы...

"Плачет... Замучилась..." - с глубоким сочувствием подумал Ленька и, отвернувшись к стене, закрыл глаза.

Сердце его было спокойно за Макаку. Он вспомнил, как радовалась девочка его подарку, как в узком купе отплясывала она в своих красных сапожках.

"Как раз по ноге пришлись. Ловко ей в них бегать-то..." - удовлетворенно подумал Ленька. Но сквозь эти мысли о себе, о Макаке, о красных сапожках он все время прислушивался, спит ли Марина. Но она не спала, и Ленька не выдержал... Стараясь не разбудить детей и повиснув на одной руке, он бесшумно спрыгнул вниз.

Марина, увидев его, поспешно вытерла глаза.