Динка

- Нет-нет... - отворачиваясь, говорит сестра, и на глаза ее набегают слезы. - Костя тут ни при чем. Я просто решила, что так будет лучше для меня, для нас всех... Мы всегда будем вместе. Вместе будем воспитывать твоих детей... - тихо говорит Катя. - Я смогу помочь тебе...

Марина с ужасом смотрит на нее и, опустив руки, медленно качает головой:

- Никогда ни я, ни мои дети не примут такой помощи. Слишком дорогой ценой будет заплачено за нее, Катя... Но мне кажется - я все поняла...

- Нет-нет, ты ничего не поняла! - пугается сестра. - Нет, Катя, я поняла. Ты не веришь, что вернется Саша... Ты боишься за меня, за детей... Ты не веришь! - с болью говорит Марина. - Я всегда вижу в твоих глазах это неверие... и, помнишь, тогда, когда я мерила любимое Сашино платье... и всегда... Я только молчу, я не хочу говорить об этом, я очень берегу эту уверенность в том, что Саша вернется, и в том, что все еще будет хорошо. Я всегда смотрю вперед И вижу только хорошее... Я, Катя, вижу... - Марина подняли голову, крупные слезы медленно катились из ее сияющих глаз. - Я вижу не только себя и Сашу... Я такое хорошее вижу...

- Ну, так чего же ты плачешь? - обнимая ее, ласково усмехается Катя. Видишь хорошее и плачешь!

- Так от хорошего и плачут, - улыбнувшись и вытирая слезы, сказала Марина. - Я от плохого не заплачу, нет! И я не боюсь жизни. Я не боюсь бедности! Мне наплевать, что у меня нет денег! Я буду кормить своих детей мучной похлебкой и не заплачу! Потому что вот тут у меня... - Марина прижала руку к сердцу и замолчала.

Катя тоже молчала, думая о своем.

- Ну хорошо, - нетерпеливо сказала Марина. - Я считаю, что ты сделала глупость, и надо ее исправлять. Жаль Виктора! Это действительно хороший, мягкий человек. Но еще больше жаль Костю, Мне просто будет стыдно и больно смотреть в глаза Косте, если он узнает, что ты собиралась сделать.

- Но он знает... я сказала ему, - с отчаянием прошептала Катя.

- Ты сказала? Ты решилась сказать любимому человеку, что выходишь замуж по расчету?

- Я все сказала... и он ушел. Он уже не вернется... Все равно... у меня уже ничего нет, Марина! - вытирая слезы, прошептала Катя.

- Да... На его месте я не простила бы этого, - безжалостно сказала Марина. - Когда ты сказала ему?

- Сегодня...

- Бедный Костя! Он так поспешно ушел... Сейчас, конечно, не спит... А у него столько дела, столько нужно ему душевных сил, напряжения! - задумчиво сказала Марина и, глубоко вздохнув, махнула рукой. - Другая девушка пошла бы за ним на край света...

Катя молча плакала. Старшая сестра накинула на себя халат и, выдвинув ящик стола, бросила на стол конверт и бумагу.

- Что ты хочешь делать? - спросила Катя. Но Марина быстро-быстро настрочила несколько строк, запечатала конверт и сухо сказала:

- Завтра я разбужу Алину и скажу, чтобы она передали это письмо Виктору. Я прошу его, чтобы, прежде чем говорить с тобой о замужестве, он постарался повидать меня. Вот и все!

Глаза у Кати посветлели.

- А я запрусь в своей комнате, - сказала она.

- Почему? Это совсем неудобно. Можешь поговорить с ним об отвлеченных вещах.

- Ну, еще бы! Сидеть друг против друга, как два дурака! Мне совершенно не о чем с ним говорить! - возмутилась Катя.

- А О чем же ты говорила бы, если бы он оставался твоим женихом? язвительно спросила сестра.

- Мало ли о чем! Прежде всего мы обсудили бы мое условие.

- Какое условие? - удивилась Марина. Катя вынула из-под подушки листок, на котором крупным четким почерком было написано несколько слов.

- Я хотела поставить ему условие... - сказала она. Сестра взяла у нее из рук этот листок и медленно прочла вслух:

- "Никогда не разлучать меня с теми, кого я люблю..." То есть с Костей? лукаво спросила она и, разорвав на мелкие части листок, бросилась в постель. Все это глупости, Катя! Давай спать!

Через полчаса обе сестры спали. По лицу младшей бродила счастливая улыбка.

Глава девятая

НОЧНЫЕ ПРИВИДЕНИЯ

Ночью Динка жалобно стонет. Мышка в длинной ночной рубашке подходит к постели сестры и, наклонившись над ней, тихонько шепчет:

- Проснись... Тебе снится что-то страшное... Проснись скорей...

Динка открывает глаза, и белеющая в темноте Мышка кажется ей слетевшим ангелом, собирающим на земле души умерших.

"Он душу младую в объятиях нес", - смутно припоминает она и изо всех сил отталкивает от себя склонившегося над ней "ангела":

- Не хочу!.. Не дам! Пошел вон отсюда! Но "ангел" не отходит.

- Диночка! Диночка, проснись... - шепчет он, обнимая ее плечи теплыми руками.

Динка круто поворачивается на живот и, прижимая к груди подушку, старается спасти свою "душу".

- Пошел вон! Пошел вон! - сонно бормочет она, не поднимая головы.

- Кто "пошел"? Это я, Мышка. Это я... я... - теребит ее сестра.

Динка с трудом поднимает голову и приоткрывает один глаз. Мягкие волосы Мышки падают ей на лицо, и, узнав сестренку, она сонно спрашивает:

- Улетел он?

- Кто? - смеется Мышка.

- Да вот этот... - Динка подозрительно вглядывается в темноту, но она уже понимает, что никакого ангела не было, что он только снился, и, замолкая, прислушивается к тупой боли в спине.