Читаем Динка полностью

- Мамочка! - кричит Мышка. - Она хочет, чтоб я заплакала! Она все нарочно делает!

- Что такое? - вмешивается мама.

Динка с хохотом выбегает из комнаты.

Глава семнадцатая

"СЛУЧАЙНЫЙ СЛУЧАЙ"

- Слышь. Макака, а тот студент против царя идет... - таинственно шепчет Ленька.

- Почему? Как - против царя? - морща лоб, спрашивает Динка.

- Погоди... Я только погляжу, нет ли кого... - беспокоится Ленька и, вскочив, обходит вокруг камень, смотрит на обрыв.

Динка тоже встает и, прижав к груди шарик, следит за товарищем.

- Лень, кого ты смотришь?

Но Ленька не отвечает и, втянув для верности на утес доску, возвращается.

- Вот ты слушай, какой со мной случайный случай вышел, - усаживаясь около своей пещеры, говорит он.

- Случай? Страшный? - заинтересовывается Динка.

- Да нет, чудной, а не страшный... Да ты садись, я тихо буду говорить! тянет ее за руку Ленька.

- Тихо? Тогда говори прямо в ухо, - присаживаясь рядом, предлагает девочка.

- Ничего, я и без уха... Ты только не перебивай...Хожу это я на пристани, около рабочей столовой. А тут самый привоз, баржи разгружаются, и мешков навалено видимо-невидимо. И конешно, покупатели ходят, торгуют на корню, чтоб подешевле, значит... И нанимает меня одна барынька МЕШОК поднести. Тяжелющий мешок яблоков она купила.

- Тяжелющий мешок! Вот дура! - сердится Динка,

- Ну, ты погоди... Ведь заработать-то мне надо? Думаю, сволоку как-нибудь. Стал тянуть этот мешок с воза себе на спину - вдруг слышу, кто-то как закричит на мою барынь-ку: "Мальчишку, грит, на такую тяжесть нанимаете, покалечить хотите!" - и швырк мешок с моей спины обратно на воз! Гляжу, а это тот студент...

- Вот хорошо! - смеется Динка. - А барынька что?

- А что ей? Она другого взяла, а я озлился.

- Подожди, Лень. А он узнал, что это ты?

- Сразу-то не узнал, а потом и меня и тебя вспомнил. "А-а, говорит, старый знакомый!" А я голодный как собака. Какое тут знакомство! "Зачем, говорю, вы так сделали? Теперь я когда еще работу найду!" А он пошарил в кармане да и говорит: "Денег у меня нет, а хлеб есть. Приходи ко мне, будем чай пить... Читать умеешь? Вот тебе адрес, где я живу..." - и достает карандаш. "Не надо, говорю, я так запомню..." Ну, сказал дом, улицу...

- И пил ты у него чай? - перебивает Динка.

- Чай-то пил... Так до чаю еще, погоди, что было...

- Случайный случай до чаю был?

- Ну да... Ты слушай, а то перебиваешь все время...

- А в чем этот студент был? В той шинели, что тогда? Я его хорошо помню такой высокий, согнутый и борода узенькая, а глаза добрые. Он хороший. Лень, только очень бедный, да?

- А откуда ему богатства взять? Он себя не жалеет... Ему тюрьма, - хмуро сказал Ленька.

- Как - тюрьма? За что тюрьма? - всполошилась Динка.

- Так ведь вот не слушаешь, а все то вперед, то назад заскакиваешь. Я, коль так, и рассказывать не буду! - рассердился Ленька.

- Нет, говори... Раз начал, то говори!

- Опять же с того места надо. Ну, сказал он мне, где живет, и пошел. А я гляжу вслед, и что-то чудно мне кажется. Денег у него нет, а он шасть в рабочую столовую... Ну, думаю, либо попрошайка какой, либо кто из дружков его накормит. А тут время на обед, рабочих много идет: и с ремонтных мастерских, и пристанские, и грузчики тут... Народу - не протолкнешься, и такой меня интерес взял... Ну, и сунулся в за ним в эту столовую. Гляжу, а он в самую толкучку залез и все чего-то между людьми шныряет. Ну, думаю, кого-нето обокрасть хочет. А народ все бедный, рабочий. Стал за его спиной и гляжу... А он пошарит, пошарит в своей кошелке и отойдет... Гляжу, у одного рабочего всякий струмент в ящике, а студент этот шасть к нему... Вроде что-то положил. А рабочий нагнулся, хотел хлеб вынуть, а там бумажка. Взял он ее, развернул, и вроде оторопь его взяла... Смял, смял и швырк соседу под ноги, а сам - ходу... А я думаю: что за бумажка такая? Вроде видел я где-то такие... А уж ее ногами затискали, не видать... Ну, все же нагнулся я и вроде ненароком схватил ее... А студента того уж и след простыл...

- Он убежал. Лень?

- Да не убежал, а ушел. А может, еще где меж рабочими шнырял... Я уж не стал его искать - уж очень бумажка интересная. Вот такие у дяди Коли полиция нашла... Когда обыск делали, я видал. За них и в тюрьму его посадили. Запрещенные бумажки. Прокламацией они называются.

- Прокламацией? Я тоже знаю. Мне Мышка говорила. Ну, рассказывай, Лень!

- Да, теперь самое главное... Вышел я на пустырь, оглянулся и стал читать. Всего, конечно, не разобрал...

- А какими буквами? Печатными?

- Печатными. Как вот в книге. Не рукой писано. И все складно. Так и так, мол, свергайте царя, будете сами хозяева. А то, мол, вы спину гнете, а богачи вашим трудом задаром пользуются... Одним словом, я не все понял... Об одном только догадался, что за это тюрьма. Хорошо, никто не видел. Я и сам испугался. Отнесу, думаю, ему да скажу, чтоб поаккуратней делал... Ну и пошел!

- И сказал? - с интересом спрашивает Динка.

- А как же! Захожу, а он тоже только что пришел. Комнатка у него махонькая, на самом чердаке. Один живет. Стол, да кровать, да две табуретки...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чудаки
Чудаки

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.В шестой том Собрания сочинений вошли повести `Последний из Секиринских`, `Уляна`, `Осторожнеес огнем` и романы `Болеславцы` и `Чудаки`.

Александр Сергеевич Смирнов , Аскольд Павлович Якубовский , Борис Афанасьевич Комар , Максим Горький , Олег Евгеньевич Григорьев , Юзеф Игнаций Крашевский

Детская литература / Проза для детей / Проза / Историческая проза / Стихи и поэзия