Динка прощается с детством

Перед глазами ее встает шумная деревенская свадьба. В углу на табурете, прижав к подбородку скрипку, сидит Яков, а около, прижавшись к его коленям, стоит маленький, кудрявый мальчик...

Динка вскидывает на Дмитро сухие глаза.

- Где Йоська?

- Да был в Киеве. Говорили бабы, с босяками на базаре бегает.

У Динки пересыхает во рту, она хочет что-то спросить, но Дмитро машет рукой.

- Да ты погоди, слушай, что дале было. Ну, значит, как схоронили Якова, то студент, что с Иоськой занимался, взял Иоську к себе, а сам пошел в полицию, чтобы, значит, на Матюшкиных показать. Ну, куда там! Матюшкины - известные куркули, первые богатей на селе, их голыми руками не возьмешь. Семен Матюшкин да брат его, Федор, всю полицию купили... Люди их боятся, молчат, а Иоська дитя, ему веры нег. Ну, побился, побился тот репетитор и пошел на Ирпень правду искать. А как пошел, так и сгинул...

- Совсем сгинул?

Дмитро разводит руками.

- Нема... И доси нема... Говорили люди, вроде нашли его где-то в ирпенском лесу, только сильно суродованный, так что и человека в нем признать невозможно. Ну, бабы, конечно, спугались, чтобы Иоське того же не было, схватили хлопчика да и вывезли его тишком в город.

- В город? - машинально переспрашивает Динка.

- Ну да... Там вроде тетка Якова жила. Старуха, конечно, слепая да хворая, сама кое-как перебивалась, а тут еще хлопчика ей подкинули. А куда денешься? Люди привезли да и оставили. Ну, а потом ближе к рождеству поехали наши бабы проведать, как там Иоська... А Иоськи нет, сбег Иоська. А тут вскорости и старуха померла.

- Не нашли? - с трудом шевеля губами, спросила Динка.

- Да никто и не искал. Кому надо? Своих ребят кормить нечем, а тут сирота! А потом один раз видели его на базаре с босяками. Рваный, голодный. Узнал наших баб и давай тикать. Пропащее дело! Да ты об этом не думай, выбрось из головы!

- А Леня... И Вася... Они знали все это про студента и про Иоську? - вдруг спросила Динка, глядя в упор на Дмитро загоревшимися глазами.

- Да нет, откуда! Им как сказал Ефим про убийство, они сразу и приехали. Тогда еще Иоська у студента был... Ты смотри, - вдруг испугался Дмитро, - не говори, что я тебе рассказал, а то они обижаться будут на меня!

- Некому говорить... Вася на фронте, а Леня тоже уехал. Ну, я пойду! сказала Динка, поднимаясь и глядя на чернеющий за полем лес.

- Прощай пока. У меня тоже одно дело есть, поговорить бы надо, но об этом потом.

- Потом, - машинально повторила Динка и, кивнув головой, пошла к черневшему за полем лесу.

Дмитро недоумевающе посмотрел ей вслед.

- Эй, Динка! Вон где хутор-то! - улыбаясь, окликнул он, указывая рукой на краснеющую среди дубов крышу.

Но Динка не оглянулась.

- И куда идет? Дорогу забыла, что ли? Задурило ей голову это убийство. Правду говорила Федорка, что лучше молчать... Эй, Динка! - снова крикнул Дмитро. - Куда идешь?

- Я к Якову... - слабо донеслось с дороги.

- Куда?

Дмитро испуганно взмахнул руками и бросился за Динкой.

- Помешалась ты на этом Якове, - с досадой сказал он, неожиданно преградив ей дорогу. - Иди домой, там, верно, уже Ефим вещи привез.

- Ничего, - равнодушно сказала Динка, отстраняя его с дороги. - Я скоро вернусь!

- Да обожди! Не можно в тот лес ходить! - потеряв терпение, крикнул Дмитро.

- Почему?

- А потому, что той дорогой никто не ходит теперь. И даже на мельницу мужики не ездят. Понятно тебе?

Динка покачала головой.

- Ну, как тебе сказать... Боятся люди, ведь упокойник Яшка-то.

- Дураки они! - с раздражением сказала Динка.

- Нет, не дураки! - горячо заступился Дмитро и, приблизив к ней взволнованное лицо, зашептал: - Скрипка там играет. Понятно тебе? Как полночь вдарит, так и скрипка! Федоркин отец сам слышал. Ехали они с мужиками на мельницу. Весной уже дело было. Ночь теплая, меж дубами ветер шумит, лист разворачивает. Ну, едут, едут, конечно, дело, разговор на Яшку зашел, а тут уж и хата его одним боком виднеется. Ну, примолкли мужики и вдруг слышат - играет скрипка! Да так жалостно, как маленькое дитя плачет, на все голоса выводит. Спугались мужики, а тут как захрапят кони, как понесут по кочьям, чуть телегу в щепы не разбили!

Динка прижимает руки к груди, пальцы ее дрожат.

- Неправда это, неправда...

- Да что ты! Все люди слышали. - Дмитро подвигается ближе. - Бабы тоже рассказывали. Пошли они как-то по грибы, гуртом. Ну и спозднились сильно. Идут через лес, а в хате Якова огонь по окошкам бегает, вроде кто со свечкой идет. А потом сразу - зырк и погас. Ну, думают бабы, опять, видно. Матюшкины братья деньги Яшкины ищут. Спугались они и давай бежать. Вдруг слышат, вслед им скрипка грае... Да так тоненько, как ножом по сердцу режет. Вот как, бывало, на свадьбах Яшка играл. С гопака да на жалостное переходит, бывало, а потом обратно вот эту песню свою любимую, "На сопках Маньчжурии".

- Да-да! - лихорадочно подтверждает Динка. - Он любил этот вальс. И ты говоришь, они сами слышали?