Динка прощается с детством

— Да я, пожалуй, и не хочу есть! Просто устал немного. В вагоне тесно, всю ночь сидеть пришлось… — хмуро говорит Леня, и расстроенной Мышке кажется, что под пепельным ежиком брата и глаза стали серыми, как пепел, и синяки под глазами углубились, и сухие губы побледнели.

«Ну, противная Динка! Все настроение ему испортила! Дуреха какая-то со своим Хохолком! И тот как загипнотизированный за ней ходит! Пусть только приедет мама, обязательно все расскажу», — с бессильным раздражением думает Мышка, хотя сама знает, что никогда не пожалуется на Динку матери, а если б и пожаловалась, то все равно ничего из этого не выйдет, потому что Динка даже не поймет, в чем она виновата.

Леня присаживается к столу и, приглаживая рукой волосы, ласково смотрит на сестру.

— Ну, а ты как, Мышенька? Как Вася? Было от него письмо?

— Да, как раз недавно… Вот, почитай… — Мышка бежит в комнату и приносит серый треугольник. — Почитай…

Леня читает про себя. По старой детской привычке губы его во время чтения шевелятся, и Мышка легко угадывает слова, которые неслышно произносит Леня.

— Да, вот видишь, видно, среди них кого-то уже арестовали… взволнованно поясняет она. — Ведь это очень опасно, я так боюсь за Васю.

— Конечно, все может быть, но Васю голыми руками не возьмешь, он опытный в этих делах человек, знает людей. На рожон не полезет, — успокаивает Мышку Леня.

Марьяна приносит чугунок с горячим зеленым борщом и ставит его на стол.

— А ну, куштуйте, чи понравится мой борщок… Хочь трава вона и есть трава, ну, да я же и щавель кинула, и молодой крапивки да сметанкой забелила… А вот и по яичку вам до борща, — нарезая толстые ломти хлеба, аппетитно воркует над столом Марьяна.

Леня шумно тянет носом воздух и подвигает свою тарелку.

— Садись, Мышка, сейчас попируем с тобой! Спасибо, Марьяна, борщ замечательный! — попробовав первую ложку, говорит Леня.

— Ешьте, ешьте на доброе здоровьичко!

Марьяна ушла. Леня налил себе вторую тарелку борща и, глядя, как нехотя ест Мышка, покачал головой:

— Ну что ты еле-еле шевелишь ложкой, как кошка лапкой… Эх, нет Васи! Уж он бы заставил тебя съесть все до капельки!

Лицо Мышки залилось нежным румянцем.

— А знаешь, Леня, я только сейчас, в разлуке, поняла, как нужен мне Вася, как мне часто не хватает его…

— А мне и самому не хватает Васи. Правда, мы часто спорили с ним… — щуря глаза, словно что-то припоминая, сказал Леня.

— Так ведь вы спорили из-за Динки, — грустно сказала Мышка.

— Да, из-за Динки. Вася часто придирался к Динке… Он хотел бы вылепить из нее что-то по своему заказу, а это, конечно, не получалось. Помнишь, как сказала ему один раз сама Динка? — Леня с веселой усмешкой посмотрел на сестру. — Помнишь? Она тогда рассердилась на что-то да как крикнет: «Перестань меня воспитывать, я — Динка и Васей никогда не буду!» — Леня засмеялся и, прикусив крепкими зубами горбушку хлеба, потянулся к кувшину с молоком.

Мышка налила ему стакан молока и, подперев щеку рукой, глубоко вздохнула:

— Но в одном Вася все-таки был прав, что никто по-настоящему не воспитывал Динку.

— Как это не воспитывал? Мама не воспитывала? — удивленно спросил Леня и, резко отодвинув стакан, встал. — Да мама всех нас воспитала, одним только собственным примером! Да что я, что Динка — кем бы мы были, если б не мама! Напрасно ты все это говоришь, Мышка! Какое еще воспитанье нужно? Да я бы голову оторвал тому, кто хоть на полмизинца изменил бы мою Макаку! — с юношеским негодованием закончил Леня.

Мышка, испуганная его горячностью, вдруг неудержимо звонко расхохоталась.

— Ну и терпи, — говорила она сквозь смех, — я тоже буду терпеть… и все мы, потому что другую Динку мы не хотим!

— Конечно, не хотим! — усмехнулся Леня. — Ну представь себе хоть на минуту такой паршивый сон, в котором Динка вдруг появляется тихой, послушной, вежливенькой девочкой. Да я бы с ума сошел, честное слово, съехал бы со всех катушек!

Мышка снова расхохоталась.

— Ты и так съедешь! Можешь не беспокоиться…

Оба вдруг развеселились, и Леня, прищелкнув пальцами, весело сказал:

— А какую новость я вам привез! Такую новость, что вы с Динкой запрыгаете от восторга!

— Такую хорошую? Да? Ну так говори скорей! — заволновалась Мышка.

— Э, нет! Без Динки нельзя! Это надо при ней рассказать. Я всю дорогу представлял себе, как она вскочит и повиснет у меня на шее! Только что же она, Динка? Куда они пошли? — снова нахмурился Леня, стоя у перил и глядя на тропинку, уводившую в естественную аллею и дальше, к пруду.

* * *

А около пруда стояли два человека, и старший из них с потемневшим лицом взволнованно допрашивал:

— Кто тебя?

— А откуда ты знаешь… — начала было Динка, но Хохолок перебил ее:

— Я знаю тебя, и этого мне до-достаточно!

— Я думаю, — усмехнулась Динка. — Но все-таки ты же слышал, что я упала, зацепилась за ветку…

— Я все слышал и спрашиваю: кто тебя? Говори, потому что я все равно узнаю, и не жить мне на свете, если я этому негодяю не размозжу в черепки всю его башку! — вспыхнув, закричал Хохолок.