Диоклетиан. Реставратор Римской империи

Это было долгожданное возмездие за унизительную судьбу римского императора, плененного персами 35 лет назад. Нарсе бежал из Армении в глубь Ирана, вероятно, рассчитывая организовать новое сопротивление против возможной попытки захватить центр его империи. Галерий двинулся следом, вошел в Нисибис, затем пересек Тигр и захватил столицу персов, Ктесифон. Мощь и величие Ирана были растоптаны в пыли: его тяжелая кавалерия, его наводящие ужас слоны, его огненные знамена и огненные алтари, сопровождавшие в битву царей, его золото, драгоценные камни, дворцы и пышные атрибуты власти восточных владык — все это стало добычей героического римского солдата. На волне эйфории после своей победы Галерий вполне мог рисовать себе картину полного завоевания Персии, повторение подвига Александра — мечту, которая преследовала стольких римских полководцев. Некоторые более поздние хронисты даже упоминают — хотя и ошибочно, что он достиг Инда[144]

.

Как бы там ни было, теперь пришла очередь Диоклетиана взять дело в свои руки. Нет сомнения, что именно его воля заставила римскую армию остановиться в районе города Адиабена. Советник и секретарь Галерия Сикорий Проб был отправлен к Нарсе, чтобы убедить его прислушаться к предложениям мира, если тот хотел сохранить хотя бы часть своей империи. С его семьей, остававшейся в заложниках у римлян, в ожидании ответа царя обращались со всем почтением, соответствующим их высокому положению. В начале 299-го Диоклетиан во главе войска встретился в Нисибисе с Галерием, где с большой пышностью поздравил цезаря с его победой. Оба императора принялись вместе готовиться к встрече полномочных представителей Нарсе, министра Афарбана и верховного военачальника Барсаборса.

После опасного начала войны Диоклетиан, вероятно, пришел в восторг, осознав всю важность этой исторической победы и возможность установления вечного мира на Востоке. С тех пор, как впервые появилась военная угроза со стороны нового царства Сасанидов, Александр Север едва сумел добиться ничьей в 233-м, десять лет спустя Гордиан и Филипп уступили персам Осроену, а затем в 259 году катастрофическое поражение потерпел Валериан. На этот раз сасанидский царь тщательно спланировал свое нападение, одновременно разжигая диверсионную войну в Египте, — и потерпел самое сокрушительное поражение за всю историю династии. Теперь римская государственность получила возможность установить стабильный мир, который бы положил конец неуправляемому движению маятника, раскачивающегося между двумя империями.

Живой рассказ о переговорах с персами, правдивый или нет, дает нам византийский историк Петр Патрикий. Афарбан без запинки произносит высшие похвалы отваге Галерия, которая, по его словам, тем выше, что Галерий сумел победить Нарсе, величайшего из рода Сасанидов. Он рассыпается в благодарностях за милостивое обращение с высокопоставленными пленниками, воздает общую хвалу великодушию к побежденным, философски рассуждает об изменчивости судьбы, о скромности, которую это соображение должно вызывать у мудрых людей в минуту их торжества, и выражает твердое убеждение, что и теперешней ситуации императоры последуют примеру этих мудрецов.

Римская и персидская монархии, говорит Афарбан, суть два глаза мира, и вырвать один из них означало бы причинить горькое увечье. Галерий больше не может сдерживать себя, слушая эти цветистые излияния: он гневно возражает, что не персам проповедовать умеренность в минуту торжества, когда именно они держали в плену злосчастного Валериана, жестоко обращались с ним при жизни и неслыханно надругались после смерти. Как бы то ни было, сухо заключает Галерий, перс может быть уверен, что римляне, как и всегда, проявят великодушие к побежденным и не нуждаются для этого в его поучениях.[145]