Дипломатия греха

       - Да нет же! Я ведь говорю: он пытается кого-то из депу­татов взять в оборот. Или уже взял. Я только слышал, что он как-то подставил одного из депутатов и прижал его шантажом. В чем-то они вдвоем были завязаны. Раз вдвоем, зна­чит, что-то есть и на Копылова... Но это только слухи.

- А кто именно из депутатов угодил в ловушку?

       -Не знаю, -Сухорощенко даже сложил клятвенно на груди руки. -Всем что есть клянусь -не знаю. Ни кто он, ни чем его прижали, ни когда это было... Слышал, что раньше Копылов и похищения людей организовывал, и разборки излишне жестко проводил, и убийства заказы­вал, но в этих делах я даже “наколок” не имею. В этом случае оказалась палка о двух концах. Я случайно слы­шал, как он своему помощнику, Славе Слепневу сказал: “Этот баран теперь у нас хлеб из рук брать будет. Приру­чим. А взбрыкнет ему дороже: кассету он видел”. Я по­том у его телохранителя справился, о чем, мол, они? Тот ответил, что шеф сегодня довольный, депутата “приручил”. Больше я ничего не знаю. Они меня близко к себе не подпускали...

      - Кассета?- задумался я. -А какая кассета: магнитофонная или видео?

      -Не знаю.

      - Договорились. Но если ты меня обманул ...

Сухорощенко жалобно пискнул и отрицательно замотал головой.

      -Поехали в отдел, устало сказал я и назвал адрес. Сегодня нам предстоит много работы. Первым делом необходимо собрать доказательства по твоим делам, да еще как-то склонить к признанию твоих подельников.

      - Да я их! гневно сжал кулаки Сухорощенко. -Да они у меня!.. Они все скажут, Николай Иванович! Вы мне только дайте до них добраться, а уж я... Как миленькие! Как на духу!

“Умом Россию не понять, подумал я, прав был поэт. И аршином не измерить. Второй такой страны нет. И быть не может”,

*  *  *

      Майор Никитин долго пыхтел и мялся, глядя, как я дописываю последние строчки протоколов.

      - Ты это... Ну, в общем, -сказал он, дождавшись, пока я отложу ручку в сторону. -Как это... Ну... М-м...

      Он явно хотел сказать что-то, что представляло для него огромную трудность. Говоря иначе, “У него язык не повора­чивался”. Со стороны могло показаться, что он  вынужден оповестить меня об увольнении и изгнании из органов без заслуженной пенсии. Но, зная его не первый год, я понимал, что как раз это он бы сказал без запинки. Потому с интере­сом ждал, что за ужасную фразу он никак не в силах вымол­вить.

      - Это... Тьфу! Короче, молодец, Куницын! С некоторой натяжкой можно сказать, что ты неплохо поработал. Четыре доказанных эпизода за один день довольно неплохо.

       Я с ужасом уставился на него. Последний раз он хвалил сотрудника три года назад. Похвала досталась лейтенанту Семину за то, что после попойки с капитаном Ращупкиным из соседнего отдела он не бросил на произвол судьбы това­рища, которого постовые подобрали с улицы, а героически предпринял штурм вытрезвителя, куда доставили потерявшего документы капитана, в одиночку справился с дюжиной ошарашенных сотрудников и помимо Ращупкина выпустил на свободу двадцать пять уныло ожидавших своей участи пропойц... Но тогда похвала звучала с другими интонация­ми и окончилась приказом о “неполном служебном”, в лич­ное дело. Скандал с трудом удалось замять. Сейчас я не слышал иронии в голосе начальника, только легкое неудоб­ство от непривычной роли. Кажется, он говорил всерьез.

      - Я тут созванивался с начальством, -продолжал Семен Викторович. -Мы так подумали... У тебя скоро присвоение очередного звания... Мы решили, разумеется, в счет твоих будущих заслуг... Снять с тебя взыскания, чтобы не портить... Но что-то мне подсказывает, -голос его привычно окреп, ­что до приказа о звании ты успеешь еще что-нибудь выки­нуть, так что особо не обольщайся. Начальник, кстати, того же мнения. Мы с ним даже поспорили на пол-литра, что тебя не хватит на два месяца нормальной, обычной жизни, без выговоров и предупреждений.

      - Кто поставил на меня? поинтересовался я.

      Он хмыкнул и, выходя из кабинета, бросил через плечо:

      - А ты как думаешь? Кто тебя лучше знает: я или он?..

      Я насупился, собираясь ответить, но в это время меня отвлек звонок телефона.

      -Слушаю, -снял я трубку. -Алло! Вас не слышно!..

      -Я! Я это! донесся едва слышимый за многочисленными помехами голос Разумовского. Я звоню из телефо­на-автомата, они здесь все разбиты, как после бомбежки. Ты слышишь меня? Арест людей Копылова твоя работа?

      В какой-то степени.

      -Неплохо сделано! Там сейчас такое творится!...Коля, плохие новости. Он собирается уезжать из страны на пару месяцев, пока все не уляжется... Надо что-то делать, месяц ­ другой - это слишком долго...

      - Где ты видел, чтоб серьезное дело в пару месяцев решалось?!

      - Они мои “жучки” нашли...Три из пяти. Скоро чистку делать будут. А там и мое логово засекут. Идеи есть?

      - Непрактичные. Он замешан в какой-то афере с депутатом Госдумы. Что-то серьезное. Даже есть какая-то уликовая кассета. Больше ничего не знаю.

       -Откуда узнал? Это не дезинформация?

       - Информация от Сухо...

       - Не ори по телефону фамилии. Как мы это можем использовать?