Дипломатия греха

       -Н-н-да... Потеряшка... Дела, -почесал я в затылке. ­А почему именно ко мне? Почему не в детский спецприемник? Родители, наверное, уже обыскались.

       Разумовский настороженно оглянулся на плачущего ребенка, высунул голову в окно машины и поманил меня пальцем. Недоумевая, я приблизился и наклонился, подставляя ухо.

       -Убиты ее родители, прошептал иерей, а она из интерната сбежала после того, как ее украсть пытались. Такие вот дела. Ей опасность грозит. О смерти родителей она не знает. Напугана.

       -А ты как об этом

       -Позвонил в интернат, в отделение милиции, на территории которого она жила... Их застрелили во время ограбления квартиры. Ее отец был известным археологом. Международного уровня. Мать домохозяйкой...

      -А не придумывает она с похищением, может ей просто в интернат возвращаться не хочется? Родственники у нее есть?

      -Бабушка. Но она инвалид, самой уход нужен, не то что опеку над ребенком доверять. У нее-то девочка и была в гостях, когда произошла эта трагедия... И знаешь, Коля, что-то подсказывает мне, что не обманывает она. Есть у меня предчувствие, что ребенка нужно защитить.

      Я посмотрел в бездонное голубое небо, тоскливо взгля­нул на одевшиеся в красно-желтые одежды клены, полюбо­вался видневшейся в конце проспекта зеленью лесопарка.. .     

      -Коровки, сказал я жалобно, овечки... Уточки, рыбки.. .

      Открыл дверцу машины и сел на переднее сиденье, рядом с Разумовским. Иерей улыбнулся в аккуратно подстриженные усы и включил зажигание. Мотор заурчал, и машина тронулась с места.

      - Дядя Коля, Вы останетесь с нами,- раздался позади робкий голос.

      Я буркнул что-то невразумительное.

      - Вы будете меня защищать?

      Часы па приборной доске “Жигулей” показывали четыре часа тридцать минут. Через два часа начинался мой долгожданный отпуск Я с трудом оторвал взгляд от циферблата и вздохнул:

      -Буду.

      -И не вернете меня воспитательнице Соне? И меня больше не будут обижать? Вы поколдуете, и все будет хоро­шо?

      Слева от меня раздалось радостное похрюкивание паршивец Разумовский от души веселился. Я набычился и кивнул:

      -Наколдую, наколдую…

      -А как Вы будете чудеса делать?- Девчушка уже забыла про слезы и неудержимо болтала. Как старик Хоттабыч? Волосы из бороды будете рвать?

      -Буду,- пообещал я, пристально глядя на бороду иерея. -Сначала бороду стану рвать, потом уши, потом...

      -Куда едем? -спросил Разумовский, уверенно направляя машину к моему дому.

      -Ко мне, -вздохнул я.- Не в отдел же с вами тащить­ся... Я хоть поем толком впервые за день.

      -Дядя Коля, -сообщила девочка. А дядя Андрей сказал, что вы мне мороженое купите... И книжку почитаете.

       -Почитает, -ответил за меня Разумовский. Только прежде покормит тебя. Перед мороженым ты должна будешь съесть большую тарелку супа и... Что у тебя на второе?

       -Котлета, -мрачно сообщил я. -Одна. Я в отпуск собирался и ничего не покупал. -Это плохо, серьезно заметил иерей. Сейчас заедем в магазин и купим продукты. Ребенку требуется хорошее питание.

       -Подожди-подожди... Ты хочешь сказать, что она будет жить у меня?!

       -Ко мне гости из Москвы приехали. Я их у себя расположил на три дня. Откуда ж я знал, что все так получится?..Но ты не расстраивайся, пока они не я поживу у тебя и присмотрю за ней, так что никаких хлопот тебе это не доставит...

Одной рукой я закрыл себе глаза, а кулак другой засунул в рот и прикусил, чтобы не застонать...

*  *  *

      -У тебя почти ничего не изменилось, -сказал Разумовский, входя в мою квартиру.

      -С чего чему-то меняться? удивился я.- Если моей зарплаты хватает только на смену туалетной бумаги в сортире.

      -Папа говорил, что о таких вещах вслух говорить неприлично, заметила мне внимательно прислушивающаяся к разговору девочка.

      Вспомнив о ее существовании, я смутился и замялся.

      -Понимаешь, -сказал я ей, -я не совсем хороший вол­шебник.. Не то чтобы плохой, но... Скажем так: я долго жил один и отвык от условностей, принятых между людьми...

      -А что такое условности?

      -Это... Это долго объяснять. Считай, что я волшебник, но большой говнюк.

      -Папа говорил, что так выражаться нехорошо.

      -К-хм... Мы обсудим это позже. Проходите на кухню, я буду готовить вам обед, а вы будете рассказывать мне, что с вами случилось. Жареный цыпленок с картофелем вас ус­троит?. Тогда, батюшка, тебе чистить картошку, а я начну разделывать этого рахитичного, умершего от голода цыпленка...

      -А как же твоя работа? -спросил иерей, осторожно усаживаясь на жалобно трещащий под его стокилограммовой тяжестью табурет. -Ведь ты сегодня еще работаешь?

      -Я собираюсь работать ровно на столько, сколько мне платят. А за такую плату я даже пьяных на улицах собирать не хочу.

      - У тебя характер с каждым днем становится все хуже и хуже, -покачал головой иерей. Зачем ты тогда вообще занимаешься этим? Шел бы работать охранником на какую-нибудь стоянку автомашин или в ночной магазин.

      -Зачем? Ты спрашиваешь меня, зачем я этим занимаюсь?! Видимо, потому, что мне нравится делать гадости. Самые подходящие профессии для этого: врач, учитель и офицер угро.

      -Ты говорил, что он -волшебник, укоризненно обратилась к Разумовскому девочка, а он обычный говнюк.