Дипломатия греха

       -У нас есть время для одной попытки,- сказал я.- Попытаться-то можно? Я пойду только после тебя. В крайнем случае, воспользуемся методом Винни-Пуха: будем ждать, пока ты не похудеешь.

       -Не время для шуток! Иди вперёд!

      -Для хорошей шутки всегда есть время. Как хочешь, но пролезь. Выдохни, втяни щеки, пользуйся йогой, но первым пойдешь ты.

       Ворча, Разумовский опустился на четвереньки и пополз в узкую щель.

       -Давай, давай,- подзадоривая его, я то и дело оглядывался.- Дальше проход расширяется. Ты здесь как пробка, жаль, штопора, или шила нет, ты бы у меня мигом проскочил... Проклятье!

       -Что случилось? голос иерея звучал глухо, он все еще ворочался в узком проходе, пытаясь ползти вперед.

       -Гранату я выронил... В темноте не могу найти.

       Иерей охнул и одним отчаянным рывком преодолел узкий участок. Встав на четвереньки, я последовал за ним. Вдали показался свет, и минутой позже мы выбрались под слепящие лучи солнца. Жмурясь и чихая, Разумовский вновь

подхватил терпеливо ожидавшую нас девочку на руки и торопливо отбежал в сторону.

       -Почему она не взрывается?

       В изнеможении я прислонился спиной к стене и сполз на землю.

       -Кто?- уточнил я.

       -Граната, которую ты выронил.

       -А-а... так она и не взорвется. Вот она,- я поставил гранату рядом с собой на землю.- В ней взрыватель отсутствует. Муляж. “Рубашка” настоящая, кольцо - тоже, а вот трубка - кусок согнутого алюминия.

       -И ты блефовал, рискуя нашими жизнями?!- У Разумовского не было сил даже на брань. Обвинение прозвучало скорее жалобно.

       Трясущимися руками я вытащил из кармана измятую пачку сигарет, отыскал среди сломанных одну целую и, сунув ее в рот, кивнул:

       -В пистолете, кстати, тоже не было патронов.

       -Впервые за все время я почти жалею, что связался с тобой. Ты в порядке, Наташа?

       -Да, только холодно очень. И кушать хочется. Я знала, что вы придете за мной, но все равно было страшно.

       И она обхватила иерея ручонками за шею.

       -Уходим,- сказал он мне.- Надо срочно сообщить в милицию.

       Я был занят тем, что пытался зажечь спичку о размокший коробок. Наконец мои попытки увенчались успехом, и я с удовольствием затянулся. Отбросил спичку в сторону и выпустил облако едкого и горького дыма.

       -Надо... Только что мы им скажем? Доказательств у нас нет. А деньги позволят им нанять хорошего адвоката и разнести это дело в куски. Тем более что они успеют исчезнуть отсюда еще до того, как мы доберемся до телефона. Я тоже ненавижу шантажистов и убийц, но в этом случае...

       -Осторожно!- крикнул иерей.- Смотри, что ты наделал!

       Скосив глаза в указанном им направлении, я заметил, что брошенная мной спичка упала на сухую траву, прикрывавшую бикфордов шнур, по-прежнему лежащий у входа, и подожгла ее. Веселые язычки пламени уже вовсю плясали вдоль шнура.

       -Шнур! Шнур!- крикнул иерей.

       -Действительно шнур,- удивился я.- Эка незадача! Какой я неловкий... Сейчас попытаюсь...

       Пока я с трудом, превозмогая ломоту в суставах, поднимался на ноги, быстрый огонек, чуть шипя, пробежал по всей длине шнура и скрылся в пещере. Я заглянул в темноту туннеля.

       -А ведь не догнать,- огорчился я.- Целый день сегодня не везет, а, батюшка?

       Насупившийся иерей, молча, смотрел на меня.

       -Что такое?- невинно поинтересовался я.

       -Я думал, что ты хочешь казаться хуже, чем есть... Теперь я начинаю, что ты не сказал о доли правды.

       -Не понимаю, о чем ты,- пожал я плечами.- Но ты меня сегодня тоже немало удивил. Я не могу не согласиться с твоим первоначальным предложением: нужно уносить ноги. И как можно скорее!

      Я рванул с места как хороший спринтер. Чуть позади, отдуваясь и ворча, тяжело топал иерей. Не успели мы пробежать и ста метров, как земля заметно вздрогнула, глухой удар из глубин вспугнул ворон с ближайших деревьев и, оглянувшись, я увидел облако пыли, поднимающееся над тем местом, где раньше был вход в туннель.

      -Что это?- спросила Наташа. Разумовский мрачно посмотрел на меня:- Вот теперь сам и объясняй. Только думай, что говоришь!

      -Я бы сказал, Наташа, что плохие дяденьки ушли, громко хлопнув дверью. Как я сказал, а?!- удивился я сам себе.- Просто поэт. И образно, и красиво. Во мне пропадает талант, я это чувствую...

      -Все кончилось?- серьезно спросила девочка.

      Держа ее на сгибе одной руки, другой Разумовский оттер грязь и копоть с чумазой мордашки и так же серьезно ответил:

      -Все кончилось. Сейчас мы поедем домой, переоденемся, отмоемся и поедим. А потом ты подумаешь и скажешь мне, не хотела бы ты остаться жить у меня. Я, конечно, не смогу заменить тебе папу и маму, но я буду заботиться о тебе и защищать.

      -И дядя Коля?- она повернулась ко мне.- Ты тоже будешь меня защищать?

      Я подумал и показал ей язык. Она тут же состроила мне рожицу в ответ.

      -Н-н-да,- протянул иерей.- Ей-то я знаю, сколько лет, а вот тебе? Неужели весь сегодняшний день для тебя - как горох о стену?

      Одновременно мы с Наташей повернулись к оторопевшему иерею и показали ему языки.

      -Все вы мне надоели,- Разумовский осторожно опустил девочку на землю, засунул в рот мизинцы и, раздвигая его в смехотворной гримасе, “отомстил” нам:- Бе-е-е!..