Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

Султану вручались золототканые одежды, ткани – бархат, Дамаск, сатин, серебро[626]. Как это проходило, отражает иллюстрация работы Zacharias Wehme (1558–1606) из «Turkenbuch» (1580–1582), посвященной посольству к турецкому султану посла императора Давида Унгнада в 1573 г. На этой иллюстрации показана процессия несущих посольские дары, посол, сопровождаемый двумя стражами, который должен пройти мимо султанских сановников, стоявших в линию перед султаном, и оказаться перед султаном, султан же восседает на возвышении в Палате аудиенций[627].

В дипломатической практике османского государства применялись те же составные элементы, что и в европейском, и в частности в венецианском дипломатическом обиходе. Прибывших встречали важные лица на границе государства, размещали, посольство совершало визиты к первым лицам страны, удостаивалось аудиенции у правителя по прибытии и отбытии, вручая свои дары и получая ответные. За исключением того, что не было личного вербального контакта между послом и султаном на аудиенции. Правда, опасность состояла в том, что посольство не знало, как может закончиться их визит к турецкому султану, который мог по своему желанию распорядиться их жизнью, заключить в тюрьму или даже лишить жизни[628].

Среди венецианских послов назначение ко двору турецкого султана считалось неоднозначным[629]. С одной стороны, это было почетная миссия, дававшая возможность карьерного роста, с другой стороны, опасная. Опасность была связана с долгим, трудным и небезопасным путем[630], а также тем, что жизнь самого посла могла быть подвергнута разным испытаниям при дворе султана. Послы могли оказаться в заключении, а то и быть казненными. Обеспокоенность у послов вызывала неопределенность отношения к ним как визирей, так и самого султана. Ни богатые дары, ни старые связи с первыми лицами государства не гарантировали стопроцентную уверенность в своей безопасности.

Во время военных действий байло могли оказаться в заложниках, но чаще их подвергали домашнему аресту, иногда арестованному байло даже разрешали покинуть дом. В редких случаях байло казнили. Возможность такого исхода была еще одним сдерживающим фактором для принятия этой должности. Например, во время Критской/Кандийской войны 1645–1669 гг. в 1649 году весь штат венецианского байло был арестован. Байло Джованни Соранцо был посажен в колодки в крепости Румелихисар, старший драгоман Джованни Антонио Грилло был казнен[631]. Эти события изображены в Кодексе Чиконьи (МСС, Cod. Cicogna 1971)[632]. В тюрьме во время войны побывали: Джакомо да Канал (байло в 1536–1539 гг.) с началом военных действий оказался в тюрьме, был освобожден, чтобы подписать мир 8 октября 1536 г.[633]; Маркантонио Барбаро (1658–1574), заключен в тюрьму после того, как началась Кипрская война 1570–1573 гг., освобожден после ее завершения[634]; Альвизе Контарини (байло в 1636–1640 гг.), освобожден из тюрьмы после уплаты денежного взноса[635]; Андреа Меммо (байло в 1713–1715 гг.) – во время войны оказался в тюрьме, освобожден после заключения мира, по возращению на родину стал кавалером[636]. Такая же участь в период военных действий постигла и Паоло Барбариго, и Маркантонио Барбаро, и Николо Джустиниана[637].

Климат также провоцировал болезни. Так, например, задержка в Константинополе из-за нанесения визитов Джакомо Соранцо султану и визирям в его третий вояж ко двору турецкого правителя, привела к тому, что он заболел. Эта болезнь вызвала серьезные опасения за его жизнь. В 1561 г. от чумы в Константинополе умер байло Джироламо Ферро[638].

Кроме того, все венецианские байло прекрасно знали, как писал Джакомо Соранцо, что «всем хорошо известно, что многие дела, касавшиеся мира или войны, решаются с помощью подношений (presenti)»[639]. А это влекло за собой определенные траты не только казенных, но и собственных средств.

Ко двору турецкого султана отправляли представителей (за редким исключением, когда это были представители читтадини) наиболее знатных семей Венеции. Это: Брагадин, Бембо, Вениер, Дандоло, Джустиниан, Капелло, Контарини, Корнаро, Меммо, Морозини, Руццини, Трон и другие[640].

Среди этих фамилий были представители семьи Соранцо. Они побывали либо как байло, либо с миссиями в Константинополе в 1397 г. (Бенедетто Соранцо (занимал должность капитана generale del Golfo[641]), в 40-х гг. XVII в. (Джованни Соранцо (байло в 1640–1642 гг. (по данным М. П. Педани[642]) (по данным Т. Бертеле в 1642 г.)[643] и в конце XVII – начале XVIII в. (Лоренцо Соранцо (в 1699–1704 гг.), сначала чрезвычайный посол для заключения Карловицкого мира, потом байло)[644].