Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг.

«Мнимая угроза» с севера должна была послужить толчком к развитию сотрудничества Афганистана с США после установления дипломатических отношений между двумя странами в 1942 г. Однако попытка кабульского режима развивать партнерские отношения с очередным государством, чья территория не соприкасалась с афганскими владениями, не увенчалась успехом. Американцы не собирались компенсировать упущенные афганцами выгоды в отсутствии торговли с СССР, а также не планировали обеспечивать за свой счет благоденствие афганской правящей элиты. Посол США в Кабуле К. Ван Энгерт в беседе с поверенным в делах СССР в Афганистане И. В. Самыловским прямо заявил: «В условиях войны вообще никакой большой торговли между США и Афганистаном не будет. Причины тому заключаются не только в трудностях коммуникаций, но и в том, что многое, что желали получить афганцы, США поставить не могут в силу своих обязательств по поставкам союзникам»[498]. Афганскому правительству в этой связи было также отказано в просьбе включить Афганистан в список стран, которым Америка оказывала помощь в рамках ленд-лиза. Объем торговли между США и Афганистаном в годы войны был минимальным. Например, в 1943 г. американцы экспортировали в Афганистан товары на сумму менее чем в 100 тыс. долларов, а в 1944 г. эта цифра составила около 500 тыс. долларов[499]. Поставки носили разовый характер и осуществлялись мелкими партиями. Надежда афганцев на развитие торгово-экономических отношений с американцами в годы войны не оправдалась.

В создавшейся обстановке афганское правительство поручило своему министру иностранных дел Али Мухаммеду активизировать политический диалог с Москвой. Благовидного предлога искать не потребовалось. Рабочие контакты между послом СССР в Кабуле И. Н. Бакулиным и главой афганского внешнеполитического ведомства складывались вполне успешно. Во время первой встречи, состоявшейся 28 февраля 1944 г. в МИД Афганистана, Али Мухаммед затронул тему урегулирования, как он сказал, «пограничных недоразумений» между двумя странами. Он подчеркнул, что изначально основной вопрос о разграничении линии речной границы не был решен из-за двух мелких проблем, касавшихся пользования водами рек Кушки и Мургаба, а затем, когда афганское правительство согласилось с советской точкой зрения, то началась война, и вопрос остался нерешенным. Тем самым Али Мухаммед косвенно признал ответственность афганской стороны за исход неудавшихся переговоров 1939–1940 гг.

В ходе последующих консультаций Али Мухаммед представил И. Н. Бакулину свой вариант предварительного урегулирования пограничного вопроса на период войны. Этот план предусматривал выполнение двух основных пунктов: во-первых, по просьбе афганцев предоставить им письменное заявление советской стороны о том, что после войны граница по рекам Аму-Дарье и Пянджу будет проведена по линии тальвега; во-вторых, до установления новой линии границы острова по левую сторону тальвега объявляются нейтральной зоной.

Поскольку стычки на советско-афганской границе продолжались, И. Н. Бакулин в итоге занял двойственную позицию, о чем и проинформировал Москву. С одной стороны, советский дипломат, независимо от окончательного решения пограничного вопроса, призывал к тому, чтобы дать афганцам не один, а два-три крепких урока, чтобы отбить у них всякое желание нарушать советскую границу; с другой стороны, он рекомендовал Центру дать афганцам письменное обязательство о готовности советской стороны после окончания Великой Отечественной войны провести границу по линии тальвега на реках Аму-Дарье и Пяндже.

Руководство НКИД СССР было вынуждено внести коррективы в позицию своего чрезвычайного и полномочного представителя в Кабуле по пограничному вопросу. Замнаркома иностранных дел СССР С. И. Кавтарадзе ответил И. Н. Бакулину следующее: «Вы предлагаете удовлетворить просьбу афганцев о даче им письменного заверения в том, что после войны граница будет проведена по тальвегу. Принять это предложение — значит заранее сдать наши позиции без всякой компенсации. Дать такую гарантию — значит полностью удовлетворить интересы афганцев, не получив от них взаимного обязательства принять наши условия редемаркации сухопутного участка границы. Совершенно ясно, что мы не можем дать подобного письменного обещания афганскому правительству, не имея твердой уверенности в том, что афганцы согласятся на наши условия с проведением общей границы»[500].