Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг.

Результативность советской разведки на афганском направлении способствовала поступательному развитию контактов как между спецслужбами СССР и Великобритании, так и между внешнеполитическими ведомствами двух стран. 5 августа 1941 г. состоялись очередные рабочие консультации В. М. Молотова и Р. С. Криппса. В ходе этой встречи советский нарком передал английскому дипломату дополнительные данные о деятельности немецкой агентуры в Афганистане. Речь шла о секретной переписке фашистского агента К. Брикмана, полученной агентурным путем советской резидентурой в Кабуле. Эти письма касались планов деятельности немецкой разведки в полосе независимых племен Британской Индии. Разведорганами СССР было также установлено, что К. Брикман находился на особом положении в германской дипмиссии в Кабуле. Он не входил в штат абвера, а представлял внешнюю разведку СД (служба безопасности под руководством рейхсфюрера Г. Гиммлера). В связи с активной деятельностью К. Брикмана в Афганистане англичане были обеспокоены прежде всего двумя обстоятельствами. Во-первых, этот офицер СД, получая напрямую указания из Берлина, действовал автономно и не был подотчетен ни фашистской легальной резидентуре, ни послу Германии в Афганистане. Соответственно, сбор сведений о деятельности фашистского агента Брикмана был крайне затруднен. Во-вторых, британскую разведку тревожил также и тот факт, что К. Брикман имел прямой выход на премьер-министра Афганистана М. Хашим-хана. Согласно официальной версии, К. Брикман прибыл в Афганистан в конце 1940 г. в качестве врача-стоматолога и получил разрешение открыть первый и единственный в своем роде зубоврачебный кабинет в Кабуле. Столичная элита, в том числе и премьер-министр Афганистана М. Хашим-хан, стали его постоянными пациентами[89]. В создавшихся условиях информированность и компетентность советской разведки по афганским делам предопределили обсуждение В. М. Молотовым и Р. С. Криппсом более широкого круга вопросов на заданную тему. Английский посол поставил вопрос о сотрудничестве английской и советской разведок не только в Афганистане, но и в Иране[90].

По достоинству оценив поступавшую из Москвы развединформацию, английское правительство через своего посла в Москве официально обратилось с предложением установить прямые контакты между спецслужбами двух стран. 13 августа 1941 г. в московской гостинице «Националь» объявился новый постоялец — сотрудник английской разведки подполковник Гиннесс, прибывший для проведения переговоров с представителями НКГБ СССР. Сначала англичане пытались всячески скрывать от советской стороны официальное название службы, которую представлял Гиннесс. Однако было установлено, что этот английский разведчик являлся всего лишь сотрудником Управления специальных операций (УСО), входившего в состав Министерства экономической войны Великобритании. В компетенцию данного ведомства входили: военно-техническая разведка, организация саботажа на транспорте и объектах военной промышленности в тылу противника, проведение диверсионных операций и т. д.

Советское руководство, уделяя первостепенное внимание налаживанию военно-политического сотрудничества с англичанами, приняло решение замкнуть контакты с УСО все-таки на политическую разведку. Первому управлению НКГБ СССР (внешняя разведка) было поручено курировать эти переговоры. 14 августа 1941 г. в обстановке строгой секретности начались первые советско-британские консультации по линии спецслужб. Однако соответствующая специфика и сфера деятельности этих двух ведомств СССР и Великобритании не способствовали успешному ходу переговоров и развитию взаимодействия. Договаривающиеся стороны зачастую демонстрировали принципиально иные, отличные друг от друга подходы к развитию двусторонних отношений. Даже английский разведчик Гиннесс в своем докладе в Лондон отмечал, что «представления русских по отдельным вопросам были настолько отличны от наших, что могут отразиться на нашем будущем сотрудничестве»[91].

Подполковник Гиннес, как и его соотечественник посол Р. С. Криппс, на переговорах в Москве избегал обсуждения политических тем и на словах делал упор прежде всего на необходимость развития военно-технического сотрудничества по каналам спецслужб. Однако на деле это никак не подтверждалось. В ходе затянувшихся переговоров между представителями НКГБ СССР и УСО советской разведке стало известно содержание телеграммы от 18 августа 1941 г., направленной МИД Великобритании в адрес английского посла в США. В этом послании английская сторона оговаривала свои «условия» военно-технического сотрудничества с СССР. В документе говорилось, в частности, следующее.

1. «Наше отношение к русским целиком строится на строгом взаимном базисе для того, чтобы заставить их показать нашим представителям в России свои военные заводы и другие объекты, в которых мы заинтересованы. Пока что русские у нас почти ничего не видели. В ближайшее время им будут показаны заводы, выпускающие стандартную продукцию, однако на экспериментальные объекты они допущены не будут.