Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

Час дня. Появляются официанты, держащие на поднятых руках подносы с закусками. Наши проголодавшиеся дамы тут же бросаются на еду. Дамы, но не мы. Мы с Сашей продолжаем разговаривать как ни в чем не бывало. Дамы пытаются нас соблазнить, но безуспешно.

В час двадцать снова появляются официанты, теперь уже с рыбными и мясными блюдами. И какими! Тогда и мы с Сашей принимаемся за еду. Дамы смотрят на нас с грустью.

— Не надо было увлекаться закусками, — поучаем мы.

Особенно грустно было на них смотреть, когда проносили сладкое.

А мы с Сашей и сладкое не пропускали. Вот что значит мужское терпение!

300. Костюмы из Гонконга и прочие чудеса с выпиской по каталогу

В Сан-Томе приезжал тип из Гонконга. Принимал заказы на костюмы. Я заказал два и через три месяца получил прекрасно сшитые костюмы. А потом целый год пытался за них заплатить, деньги все время возвращались, и наконец я получил сообщение, что фирма обанкротилось и высылать деньги некуда.

Заказывая по каталогу из Германии шерсть, супруга одного дипломата в Конго перепутала количество мотков шерсти с килограммами. И вместо 32 мотков ей пришло 32 килограмма мохера. Чтобы довезти груз с таможни, ей пришлось взять грузовик.

В том же Конго один юный дипломат решил заказать 24 музыкальные кассеты. И там, где указывается количество заказываемых кассет, поставил порядковый номер. Юному дарованию пришли 24 кассеты с одним концертом, 23 — с другим и так далее.

301. Как я имел голос в ООН

Иногда мне звонил секретарь министра иностранных дел:

— Министр гуляет по набережной.

Это означало, что министр хочет меня видеть.

Министр иностранных дел Мануэл д’Алва, известный португальский поэт, большим знанием международных проблем не отличался. Перед каждым голосованием в ООН он должен был посылать указание своему представителю, как голосовать. А голосовать надо было «так, как голосует Ангола». Но он не знал, как будет голосовать Ангола, и перед каждым голосованием советовался со мной. Таким образом в те годы у меня был один голос в ООН, столько, сколько у США.

302. Начинайте разносить

В Сан-Томе с официальным визитом находился премьер-министр Португалии. По этому случаю посол Португалии устроил прием. Собрались гости, а премьера и посла нет: задерживались на встрече у президента.

Жена посла, дама дисциплинированная, выполняла наказ мужа официальную часть в его отсутствие не начинать и велела не разносить напитки. Так продолжалось полчаса.

Тогда кубинец Валеро сбегал к себе в машину, принес бутылку «Бакарди» и «из-под полы» стал мне наливать. К нам подскочил поверенный в делах Франции Кретьен (фамилию забыл):

— Французы тоже кое-что могут.

Куда-то сбегал и принес поднос с закусками.

Завидев такое, хозяйка от ужаса всплеснула руками и закричала, да таким громовым голосом, что позавидовал бы вахтенный матрос:

— Официанты, начинайте разносить!

303. Каждому свое

В сан-томийский порт зашел эскадренный миноносец «Бедовый», и два дня по набережным вдоль океана разгуливали нарядные моряки.

— Можно, я договорюсь с боцманом о натуральном обмене? — спросил меня Володя, завхоз посольства. — У них есть консервы, а я предложу бананы.

— Дерзай.

На следующий день завхоз подошел ко мне совершенно смущенный:

— Неудобно получилось. Я привез морякам всякую дрянь: бананы, апельсины, папайи, а они дали нам мешок гречки, мешок макарон, четыре ящика консервов…

Через час в моем кабинете появился капитан:

— Пришел извиниться. Я своему боцману уже дал взбучку. Ваш завхоз принес бананы, папайи, а наш дал какую-то крупу, консервы…

7.3. Островная лениниана

304. Ленин всегда живой

В кабинете появилась секретарь, моя законная супруга:

— К тебе делегация.

Парни в светлых рубашках и джинсах, девчонки в ярких платьицах, всего человек десять, лет по 14–16, как и большинство жителей острова, разных цветов — от почти белого до черного, — вошли в кабинет, расселись на стульях. У всех были грустные лица. Первые же их слова повергли меня в крайнее изумление. Они пришли выразить мне… соболезнование.

Шел 1977 год, о здоровье Брежнева уже ходили анекдоты.

«Неужели?» — подумал я.

Телевидения на острове не было. Каждое утро по заведенной еще с первой заграничной командировки привычке я слушал французское радио. Но в этот день почему-то приемник не включил.

«Постигшее ваше государство горе»… «кончина выдающегося государственного деятеля»…

Я слушал в пол-уха и думал, как буду организовывать книгу соболезнований и прочие протокольные формальности. И вдруг…

Сначала мне показалось, что я ослышался. Потом еще раз. Оказывается, они выражают соболезнование по случаю смерти… Ленина. Я прислушался. Верно. Ленин.

В португальском я не очень силен и решил, что чего-то не понимаю. Я поднял трубку, позвонил третьему секретарю Володе Чернякову:

— Зайди.

Через минуту в кабинете появился всегда жизнерадостный и готовый к любой работе Володя.

— Помоги мне, что-то не могу врубиться.

— Сделаем.

Володя активно включился в разговор. Потом его энтузиазм начал быстро угасать. Он повернулся ко мне: