Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

Позже мне приходилось посещать в Кинешме Дом офицеров, там было пять или шесть кружков. В них занимались жены офицеров и солдаты, так как это был хороший способ три раза в неделю удирать из части. Офицеров там не было.

В школе бальных танцев я дошел до старшей группы, мы танцевали краковяк и мазурку. Потом все кончилось. Бальные танцы забыли, и Ольга Михайловна начала преподавать танго и фокстрот.

343. Как меня отучили играть в карты

В карты мне всегда везло. Однажды на практике в Дзержинске в фойе гостиницы, где мы жили, к нам подошел какой-то капитан и предложил сыграть в преферанс. Мы согласились. Я играл с капитаном против двух моих товарищей.

Нам с капитаном начало везти, причем так везти, что я стал задумываться, а не ловкий ли шулер мой напарник. Прикуп он знал всегда, хотя колода, которой мы играли, была наша. В более идиотском положении я никогда не был. Мне казалось, что ребята думают, будто я с капитаном в сговоре. Мне было стыдно, но поделать я ничего не мог.

Играли мы до двенадцати ночи, потом капитан забрал деньги и ушел. На следующий день на выигранные рубли я купил водку, закуску и долго доказывал ребятам, что с капитаном не договаривался. Не уверен, что они мне поверили.

Эта история произвела на меня такое впечатление, что с тех пор я никогда больше не играл в карты. Вообще. Ни в какую игру.

344. Студентка и солдат

Из академии до метро «Бауманская» две остановки на трамвае. Через четыре или пять остановок до академии — пединститут МОПИ, оттуда ездили студенты, в основном студентки, благо, институт был женским.

Подбегаю я однажды к трамваю и вижу: на подножке стоит девушка в сером пальтишке и, боясь свалиться, двумя руками держится за поручни. В те далекие годы двери в трамваях автоматически не закрывались. Я вскочил на подножку, прижал собой девушку, она отпустила руки и облегченно вздохнула. Мы доехали до метро. Она меня поблагодарила и скрылась на эскалаторе. И надо же так случиться, что через день история повторилась. Подбегаю к трамваю — та же девушка еле держится на подножке. Я снова ей помогаю. Едем до метро и там знакомимся. Зовут ее Лида и учится она, естественно, в МОПИ, на отделении русского языка и литературы.

Через пару дней я начал ждать ее в метро, и мы вместе ехали пять остановок.

В первые годы учебы в академии мы носили странные погоны. Я не могу без улыбки рассматривать фотографии того времени. Мы спарывали наши курсантские погоны, солдатские с желтым кантом по краям, брали офицерские погоны и нашивали в центре черную полоску. Нам почему-то это разрешали. Но с годами мы поняли, что положение солдата предпочтительнее: не надо платить за билеты, и вообще к солдатам — войну еще помнили — относились с уважением. И пошла обратная крайность: мы затирали наш желтый курсантский кант, и погоны получались почти солдатскими.

Я не думаю, что Лида хорошо разбиралась в курсантских погонах. Она принимала меня за солдата и поэтому использовала недолгие минуты в метро, чтобы подтянуть мой культурный уровень. Она мне рассказывала о Пушкине, Лермонтове, а через две недели пригласила меня… в театр. В Малый театр на «Горе от ума».

Естественно, в воскресенье. Мы всегда назначали девушкам свидание в воскресенье. Если вдруг почему-то мы не хотели идти на свидание, то заявляли, что нас не пустили в увольнение, а девицы, конечно, не знали, что для перемещения по городу слушателям академии увольнительные не нужны.

345. «Горе от ума»

Утром в воскресенье я встретил ее у входа в Малый театр. Она очень удивилась, увидев меня в штатском, и сказала, что форма мне идет больше. Мы прошли в зал. Накануне я перебрал лишнего, и у меня раскалывалась голова.

Как всегда в те годы, Чацким был М. Царев. Смотрел я на сцену без большого интереса, так как только с Царевым видел «Горе от ума» два раза.

Лида заметила мое не очень большое внимание к происходящему на сцене и отнесла это к недостаточной подготовке. Поэтому в перерыве начала мне рассказывать о том, кто такой Фамусов и что он воплощает. Я внимательно слушал.

Потом она меня спросил, что я запомнил. И тут я взорвался:

— Что я запомнил? А вот что:

«Лиза просыпается.
Лиза
«Светает!.. Ах! Как скоро ночь минула!
Вчера просилась спать — отказ,
«Ждем друга». — Нужен глаз да глаз,
Не спи, покудова не скатишься со стула.
Теперь вот только что вздремнула».
Говорил я быстро и без выражения:
«Уж день!.. сказать им… Господа,
Эй! Софья Павловна, беда.
Зашла беседа ваша за ночь;
Вы глухи? — Алексей Степаныч!
Сударыня!.. — И страх их не берет!».

— Вы знаете все наизусть? — неуверенно спросила Лида.

— Да.

Я действительно знал «Горе от ума» наизусть. Многое помню и сейчас.

— И вы уже видели «Горе от ума» в театре?

— Да, думаю, пять-шесть раз.