Дипломная работа

… а вот бастеры, гриква, а также разнообразные цветные и полукровки, не входящие по разным причинам в эти этнические сообщества, нередко владеют грамотой и ремёслами, лишь немногим не дотягиваясь до статуса «полноценного белого».

Статус у таких слуг высокий, да и не всегда это слуги! Управляющие, которым обещан процент от доходов плантации, кузнецы, плотники, а порой и…

… жёны!

Женщин в Кантонах не хватает, а местные, из цветных, такие себе бывает… не один мужик назем полетел, заглядевшись! А если баба не только гладкая, но и предки её давным-давно крещёные, да живут как белые, то стало быть, белая и есть[25]!

Взрослые степенно здороваются с хозяином и непременно с лектором, окидывая его без всякого стеснения любопытствующими взглядами. Потом обязательный длинный обход всех приехавших ранее, согласно сложному крестьянскому этикету. Родственные и земляческие связи наипричудливейшим образом переплелись с армейскими и иммигрантскими, и канпот из этого варева выходит наваристый и ядрёный.

Окающий говорок смешивается с акающим и цокающим, обычаи и поконы сплетаются змеиными свадьбами, служа постоянным источником насмешек и подковырок, но…

… они вместе воевали, бедовали в эмиграции, теряли умерших от болезней детей и жён, и как могли, помогали друг другу. И теперь уже неважно, кто из них кто, потому что прямо сейчас зарождается новая общность русских людей – кантонисты.

… но нет-нет, а спотыкается глаз на беременной молодухе из гриква, с солидным пузцом, весьма уверенно чувствующей себя среди русских баб. А с чего ей себя неуверенно чувствовать, если она – тутэйшая, и все реалии африканские как «Отче наш» знает? Да и родня, случись чего, в стороне не останется!

На лектора посматривают настороженно, несолидный какой-то мушщина! Бородёнка клочковатая да жидкая, то и ладно, молодой ишшо, да и так-то не у всяково растёт толком. Иной уже в летах, а хоть ты тресни!

Но вот ремесло… ха! Историк! Нет, наверное на пользу так-то… Не зря ж учился? Или всё ж таки зря?! Может, просто теребеньки барские?

До тово люди сурьёзные приезжали, всё больше по механицкой части, и эт да! Польза! И слушать антиресно было, да и в сеялках-веялках и прочей механике, как в своей ширинке, где всё с малолетства знакомо. И починить, и подсказать чево-ничево, всё польза!

А почвовед приезжал, а? Прохоровы Лушку, старшенькую свою, готовы были за нево отдать! Даром што на их участке золото есть, да и девка… ничего так, справная. Толстопятенькая, крепенькая, как та репка! А што на лицо рябенькая, так с ево воду не пить! Ночью-то… кхе!

Биолог? Вот уж золотой чилавек! Нарасхват! Три дня побыл, а пользы… у-у! Стоумовый. Жаль, женат уже… а супружница фельдшарица-то! Вот тебе и ага. Такова бы в каператив, да под бочок, и то-то пользы было бы!

– Пора лекцию начинать, – поглядев на темнеющее небо, как в прорубь шагнул студент, обращаясь к хозяину усадьбу, сидящему под навесом в компании таких же справных мужиков.

– Ась? – обернулся Егор Митрофаныч от интереснова разговора к студенту.

– Лекцию, – сорвался на фальце молодой человек, – гхм! Лекцию, говорю, пора начинать!

– Говоришь, пора? – хозяин без нужды достал часы, которыми его наградил не абы кто, а сам Счастливчик, то бишь Феликс. С надписью! – Ну, давай… всё подготовил-то, аль чем помочь надо?

– Всё подготовил, собирайте народ, – кивнул юноша, сглатывая вязкий комок. Месяц назад был обычным студентом, и думать не думал о приключениях более серьёзных, нежели поход к букинисту. А закрутилось вот так, что пришлось решать…

… и очень быстро. Нет, он не жалеет ни о чём, и даже застреленный жандарм не снится, но убийство, побег из России и Африка…

… очень уж резко всё вышло. Смирный мамин сын, даже в драчки в гимназии почти не ввязывавшийся от нежелания огорчать драгоценную родительницу, отмалчивающийся и отмаргивающийся на вопросы о политике в университете. А потом оп-па… и сорвало крышку с котла! Накопилось.

Переговариваясь и переругиваясь, крестьяне начали собраться перед импровизированной сценой. Рассаживаются, толкаясь и весело переругиваясь, достают орешки и другие погрызки да шикают на детей и собак, вертящихся под ногами.

Дети, кто постарше, со взрослыми вместе, ну а кто возрастом не вышел, те со слугами и собаками сзади да по сторонам.

Шелуха семечковая и скорлупки ореховые под ноги, и разговоры…

– … мототелега, агась… подумываю! Где-то книжечку… Вань! Ванятка, ну-кася сюдый дуй, живее!

– Звал, батя? – просочился в ряды взрослых подросток с пушком над верхней губой и ломким голосом, отчаянно старающийся казаться взрослым.

– Звал, звал, – ворчливо подтвердил отец, – книжечка ента далёко?

– При мне, бать, – подросток бережно достал из-за пазухи завёрнутую в тряпицу брошюру, – вона она, держите.

– Вот, Савва… да ты ступай, ступай! Неча тебе среди взрослых, молод ишшо! Вот, Савва, глянь… – зашелестели переворачиваемые страницы, – вишь? Мотор да рама, а остальное, как ево… а, навесное оборудование! Вишь? Хоть тележку каку чепляй, хоть…