Дипломная работа

Вместо ответа виновато развожу руками – дескать, не подумал, не успел.

Вру, разумеется! Придумал давненько, но специально таил до случая, зная женскую сырую натуру! Но ведь работает, а?

– А это, – поворачиваюсь, и как бы случайно касаюсь губами заалевшего ушка Эсфири, пока Песса Израилевна вместе с Надей старательно изучают горизонт, найдя его необыкновенно интересным в эту минуту.

– … мои записи, – передаю невесте увесистую папку с соображениями по использованию морской авиации, водолазов при постановке мин и прочем. Всё это сыро, отчасти фантасмагорично, но если удастся воплотить хотя бы часть, победа британцев станет пусть не полностью невозможной, но по крайней мере…

… Пирровой!

– Мишке, и строго ему! Поняла? повторяю, наклонившись к любимой, – Владимир Алексеевич, при всём моём к нему уважении, иногда бывает немножечко безалаберным. Если что… стреляй на поражение!

– Это… – пальчики Эсфирь крепко схватили папку.

– Это, – отзываюсь эхом, – оружие Победы!

Глава 15

Кони, покачивая головами и фыркая изредка, будто переговариваясь, мягко ступают по подкисшей после дождя грунтовой дороге, наезженной от штаба к стрельбищу. Частые лужицы бликуют на высунувшемся из-за облаков солнце, испаряясь на глазах, и в испарениях этих кружится мелкая злая мошка́, набрасываясь на проезжающих мимо путников. За мошкой охотятся стрекозы и всякие птахи, наполняющие окрестности деловитым цвирканьем и суетливым мельтешением.

По обе стороны дороги высятся раскидистые деревья, многие из которых способны дать приют едва ли не полуроте пехотинцев, и уж точно – большой фермерской семье со всеми чадами и домочадцами!

Кустарник, напротив, вырубается по мере возможности, дабы не плодить близ дороги змей и насекомых, и без того изобильных в окрестностях Претории. Кое-где видны фигурки кафров, снаряженных хозяевами на отработку этой повинности, но поскольку особого пригляда за ними нет, то работа эта считается среди чернокожих мероприятием едва ли не светским. Возможность лишний раз встретиться со знакомым и всласть поболтать, да обзавестись новыми приятелями, или чем чорт не шутит – сердечными привязанностями!

Народу на дороге немного, всё больше военные, да редкие повозки окрестных фермеров. Все друг друга знают, как это и бывает в провинции, пусть даже и ставшей внезапно окрестностями столицы. Сонное, уютное, благожелательное захолустье, до сих пор сохранившее остатки победной эйфории.

Драбанты, пользуясь хорошей видимостью, приотстали от генерала, инспектирующего владения, не столько даже от деликатности, сколько желая всласть почесать языки, не смущаясь острого слуха начальства. До Снимана и его адъютанта то и дело долетают отдельные солёные словечки, а то взрывы хохота. Да и пусть… что может случиться в самом сердце Южно-Африканского Союза?

– Есть вариант надавить на эфиопов, – негромко сказал Пономарёнок, не поворачивая головы.

– Та-ак… – Сниман чуть повернулся в потёртом седле, заинтересованно прищурившись на адъютанта, и крепче, чем следует, закусив сигару. Он давно воспринимает юношу не только и даже не столько как подчинённого, сколько как талисман, а с некоторых пор и как надёжного делового партнёра.

– В окружении Менелика[34] достаточно много людей, понимающих, что союз с британцами и итальянцами противоестественен, даже если речь идёт о войне с Сомали, их природным врагом, – неторопливо продолжил Михаил, – можно на этом сыграть.

– Британцы умеют обещать, – хмыкнул командующий, не скрывая усмешки.

– Они друг друга стоят, – равнодушно отозвался Пономарёнок, сдвигая чуть назад широкополую шляпу, и генерал рассмеялся хрипло, щуря глаза от табачного дыма.

– Что от нас требуется? – отсмеявшись, поинтересовался Сниман, отмахиваясь от наглого овода.

– Оружие и золото, как обычно, – с ленцой отозвался адъютант.

– Вечные ценности, – понимающе кивнул Сниман, – и что же изменилось для нас?

– Полковник Максимов решил сыграть на нашей стороне, – повернувшись к генералу, ответил Пономарёнок, улыбаясь во все тридцать два.

– Ха! – не найдя слов, командующий с силой хлопнул его по плечу, – Завербовали?!

– Или… – засомневался генерал, и его волнение передалось занервничавшей лошади, – игра русской разведки?

– Может быть и игра, – с некоторой меланхоличностью согласился адъютант, – иметь в виду такую возможность необходимо. Но вряд ли. Евгений Яковлевич прекрасный офицер и честно исполнил свой долг в минувшей англо-бурской войне. А в Российской Империи, стоило отношениям между нашими странами испортиться…

Он замолк, и Сниман кивнул понятливо. В начале войны Петербург видел англо-бурскую как некую кальку с Балканских войн, перенесённую на африканский театр военных действий. Буры-братушки, вся надежда на русского царя и конечно же – православное воинство, которое всё как один человек…

… а вышло иначе, и сильно. Власть по инерции размахивала поначалу заплесневелыми знамёнами совершенно нелепых идеологий и догм, а позже, после краткого периода растерянности, пришла в ярость.