Дипломная работа

Усатая его рожа преисполнятся пониманием исторического момента, промеж нас пробегает хохоток и работать становится веселей.

– Ты погодь, – сулит ему коллега, обматывая шёлком поплавок, – когда не атаманское добро вот етак в разор, а своё собственное придётся! Вот тогда точно поймёшь!

– Меня от жадности удар бы хватил, – честно признался любитель пиратских книг, – да и сейчас… как представил, так сердце зашлось!

– Вот потому-то ты и не атаман, – назидательно сказал кто-то из матросов.

Зацепили наконец-то поплавки, и развернув «Феникс» носом к борту, с превеликой осторожностью принялись цеплять торпеду. Парогазовое творение Кошчельного, созданное под наши требования, ещё совсем «сырое».

Хотя торпеды уже прошли ряд испытаний, но полное их завершения где-то на линии горизонта. Да-алеко не случайно летадла развёрнута носом к борту, ибо случись торпеде сойти, на что есть немалый шанс, есть надежда, что рванёт она всё-таки в океанской пучине.

В трюме лежит ещё шестнадцать «сестричек», но испытания приходится проводить через жопу, а не как изначально предполагалось. Х-хе! Думали неспехом, с опорой на какой-нибудь необитаемый островок в качестве базы, а оно вот так вот получилось.

– «Как обычно, – мелькнула мысль, пока я, потея от нервов и напряжения, закреплял торпеду, – всё на бегу, второпях и фактически под пулями. Карма!»

Вражеской судно вспухло облаком дыма, через пару секунд до нас донёсся звук выстрела, и в четверти кабельтова от «Авроры» лёг снаряд, вспенив мутные воды Индийского океана.

– Ну, слава Богу! – на православный манер перекрестился капитан, спустившийся на палубу с мостика, – Не мы начали!

Видя моё недоумение, он пояснил без извечной снисходительности бывалого морехода к сухопутной крысе:

– Преследование в нейтральных водах достаточно спорный вопрос, и не всегда его можно подвести как преступление. В этом уравнении очень много переменных, притом не математических, а скорее юридических.

– А сейчас? – и в голове начинают ворочаться шестерёнки. Чуйка верещит в полный голос, что это крайне важная информация.

– Имеем полное право защищаться, – кивнул тот, – как бы сейчас не повернулась ситуация, суд нас оправдает.

– Правда, – усмехнулся он, – не британский.

– Ой, бля… – гляжу на «Феникс», подвешенный на чалках, и аж в пот бросило!

– Надо было сразу тебе в кабину сесть, – хмуря брови, сообщает мне Санька, – а может всё-таки я?

В голосе его появляются вопросительные нотки, но в дискуссию не вступаю, потому что в таком случае нотки могут смениться нудением, от которого ажно зубы болят! Знаем, проходили!

– Хорошая мысля приходит опосля… принесите лестницу, что ли!

– Ой, бля! – матерюсь в голос, заползая по лестнице в летадлу, раскачивающуюся маятником. «Феникс» хоть и придерживает десяток рук, но такой цирк не для меня! Уф… заполз…

С минуту сижу, приходя в себя, потом начинается новый цирк, с необходимостью крутить винты… на весу, ёкарный бабай! Слава Богу, кручу не я, но даже и глядеть на этот воздушный цирк нервозно до тошнотиков.

Летадла раскачивается, под брюхом у неё эрегированным членом висит торпеда Кошчельного, от чего разом смешно и сцыкотно чуть не до буквальности. Наконец, мотор заводится, «Феникс» начинает рваться из чалок…

… и кажется, у меня крошатся стиснутые зубы!

Повернувшись, стрела крана опускает аппарат на воду, и Санька, обезьянкой спустившись по чалкам, отцепляет их…

… и всё это – на ходу! Пусть даже и замедленном. Больше, увы, мы себе не можем позволить, счёт идёт буквально на минуты.

Ругаю эти чортовы рифы, за которыми прятался шлюп, ненастную погоду и все те обстоятельства, из-за которых сейчас мы – вот так! Мучительно думать, что британская разведка нас переиграла на этом этапе, по крайней мере тактически. Но вдвойне мучительно предполагать (а я просто обязан это делать!), что в нашем экипаже, провеянном на семи ветра, есть сука…

«Феникс», зарываясь в поднятые «Авророй» волны, начинает неуклюжий разбег, переваливаясь с боку на бок и весьма заметно цепляясь кончиками крыльев за воду. Сердце работает с перебоями, но я развернулся на волнах, и взлетел.

Набрав высоту, делаю несколько кругов вокруг шлюпа, без особого труда опознавая устаревший морально, но вполне достаточный для колоний тип «Кондор», разве что несколько модернизированный, да и то не факт. По мне стреляют из орудий и кажется…

… пулемёта! Обшивку крыла дырявит пулей, но не критично. Прикинув примерно вооружение шлюпа, захожу на бреющем слева-спереди, нажимая на ручку сброса и… ничего!

Проскакиваю под трассами вдоль борта, но кажется целый… Только что мокрый от пота, будто купался в одежде.

– Надо! – ору истошно, но как, сука, не хочется… Слабость, вялость и острое желание бросить штурвал, и гори оно всё синим пламенем!

С трудом пересиливаю страх и усталость, и снова – набор высоты, маневры, заход на бреющем, ручка сброса… есть! Пенящийся след от торпеды сложно перепутать с чем-то другим.