Дипломная работа

– Цел, – угрюмо отозвался гальванёр, – што ему будет. Ево поднять успели, это кислород, туды его в качель, только к борту подтягивать начали, как ёбнул!

– Ёбнул… – вздыхаю, растирая руками следы от маски на физиономии, – ладно. Давайте всё-таки глубинные бомбы, распугаем живность в «Ипатии», а через часок, когда песок осядет, начнём пескодувку испытывать. Только, пожалуй, без нас с Фотием, в голове всё ж таки позванивает немножко. Пару дней оклематься не помешает.

– Ага, – с несчастным видом сказал недавний мой напарник.

– Не боись! – оборачиваюсь я к нему, – Без доли не останешься.

Мужики заподдакивали, хлопая его по плечам и обещая усиленную долю, как поранетому.

– Не боюсь, – мрачно отозвался Фотий, вздыхая со всхлипом, – просто интересно, а тут…

Он ещё раз вздохнул, вовсе уж душераздирающе, и я понял, что один настоящий водолаз у нас точно есть!

– Вот не нравится мне Пахом, и точка, – делая ход, неожиданно сказал Санька, когда вечером мы играли в шахматы в кают-компании, – есть в нём фальш какая-то, вот ей-ей!

– Глупости… шах.

– Угум… – поглядев с минуту на доску, брат решительно смешал фигуры, – сдаюсь!

– Он мне сразу как-то не понравился, – продолжил он разговор, – но смолчал тогда.

– Пф… хорош, Сань! Будешь сейчас выискивать в нём всякое, задним числом!

– А вот увидишь! – упрямо отозвался Чиж, – Хоть бы и задним, но не нравится, он мне, Егор!

Глава 27

– Но… как же? – гальванёр растерян донельзя, вся его крепко сбитая фигура выражает недоумение, а собравшиеся на лице морщинки – сплошной знак вопроса, вытатуированный на дублёной коже, – Автоматически устойчивый самолёт, не теряющий равновесия, как бы плохо им не управлял пилот…

Голос его, поначалу звучный и чеканный, сбился в конце фразы едва ли не на шёпот.

– Помню, – у меня в голосе непроизвольно зазвучали ностальгические нотки, – сам этот постулат[63] вдалбливал тысячи раз инженерам в Ле-Бурже, газетчикам и ученикам. Вдолбил!

– На деле же… – вытерев ветошью руки, отбрасываю тряпку в сторону, – автоматически устойчивый самолёт лишь препятствует пилоту, связывая его движения в воздухе, мешая выполнять необходимые эволюции.

– Н-но… – Пахом запинается, в глазах полное непонимание, – зачем?! Автоматические стабилизаторы в «Фениксе» сильно усложняют, удорожают конструкцию! Если это не надо…

– Как не надо? Надо, – улыбаюсь я, и поскольку слушает меня не только Пахом, но и вся механическая братия, поясняю логику своих действий.

– На начальном этапе не было ни малейшего смысла демонстрировать все возможности авиации британцам, ну а потом… – улыбаюсь широко, – сюрприз!

– Х-ха! – выдохнул зычно второй механик, оскаливаясь в улыбке.

– А русские… наши пилоты? – не отстаёт Пахом, – Справятся?

– Пройдя предварительно планерную школу и занимаясь беспрестанно гимнастикой? – улыбаюсь ещё шире, обводя экипаж лукавым, заговорщицким взглядом, и ловя ответные ухмылки. Ухмыльнулся и Пахом, но немножечко натужно.

– Деньги… хм, в прямом смысле на ветер, – задумчиво качнул головой долговязый главный механик, – Нет-нет, не подумайте, не осуждаю! Идея изящная, просто…

Он замялся.

– Смелее, Сергей Парфёнович! – подбадриваю петербуржца.

– … жалко немного человеческого труда, – чуть смущённо сказал Волобуев, – Некоторые идеи, воплощённые в маятниковых и гироскопических стабилизаторах[64], чудо как хороши! Жаль, что они никогда не пригодятся…

– Почему же? – решительно возражаю ему, – В бою – да, не слишком, но возможность при длительном перелёте доверить штурвал автопилоту, не боясь при этом, что аппарат пойдёт кувырком, очень много значит.

– Посцать хотя бы, – ёрнически влез Санька, разряжая излишне серьёзную обстановку, и по палубе пронеслись смешки.

– Не хотя бы, – поддерживаю его с самым серьёзным видом, – а целая проблема! Наверху холодно и дует, так што приспичить может крепенько! Прудить в штаны как-то не хотца, так што приходится изворачиваться.

– Целая наука, – важно кивнул брат, – не учёл ветер, и всё тебе назад в харю вернёт!

– А што, бывало? – поблёскивая глазами, осведомился второй механик.

– Бывало, Валериан Иванович, как не бывало, – засмеялся брат, – и ух как бодрит!

– Га-га-га! – грохнул экипаж, обсуждая сцаный душ по-всякому. Нимало не смущаясь, мы с Санькой позубоскалили на пару, потому што иногда – надо! Вот так вот, с небес на землю, и на равных! Иначе – бронзовение прижизненное, насмотрелся уже.

– Кроме того, Валериан Иванович, – отсмеявшись, продолжил я, – в перспективе, притом ближайшей, у нас грузовые и пассажирские перевозки, и вот уже где воздушные танцы излишни!

– Не дурная, выходит, работа, – раздумчиво сказал Трофим, токарь из-под Тулы, подпольщик со стажем и боевик РСДРП.

– Не лишняя, – соглашаюсь с ним, – я вообще стараюсь не делать дурной работы. Бывает, это да… но стараюсь избежать! А вообще, нам желательно все технологии разрабатывать так, штобы применить их можно было как в военной, так и в гражданской сфере. Не везде получится, но технологии двойного назначения, по нашей бедности и нехватке рабочих рук, самое оно!