Дипломная работа

[i] Гальванёр — матрос, обслуживавший артиллерийскую электротехнику на корабле. Изначально — судовой электрик "за всё".

В очередной раз занырнув в колокол, глянул на часы и пришёл в ужас.

— Всё, Сань… хватит на севодня. Шабаш!

— Чево так? — удивился брат, — Ещё вон… полтрюма не исследовано даже.

— Завтра, Сань. Мы ж на какой-никакой, а глубине. Пока азарт всё перебивает, но вдохи через силу, так?

— Перетрен? — моментально сообразил он, — Из-за давления воды?

— Ну… навроде, — пожимаю плечами, не желая углубляться в тему, которую и сам не понимаю толком.

Всплыли, подняли водолазный колокол на катер, где на палубе уже громоздилось поднятое добро и…

Вопросы, вопросы, вопросы…

С трудом успеваю отвечать.

— … с одного судёнышка? С купца мелкова? — интересуется Ваньша, пуча глаза. Парень он не шибко жадный, но на женитьбу требуются деньги. Тот самый случай, когда невеста согласна, а вот родители её дуют щёки, выискивая женихов получше. Учитывая, что белых женщин в Кантонах сильно поменьше, чем мужчин, а молодых девок и вовсе дефицит страшенный, родители не так уж неправы…

— С одного, но это раз на раз не приходится, — отвечаю степенно.

— … а по деньгам? — заинтересованно спрашивает второй механик.

— Не знаю, — пожимаю плечами, — одна такая пушчонка не на одну сотню в рублях потянет, а может и на тысячи, но эт если сильно повезёт. Поставлю себе у крыльца, как украшение…

Подпускаю в голос нотки мечтательности.

— … думаю, многие из тех, кто побогаче, не отказались бы.

— Зачем? — не понял Ваньша, и притих весь экипаж, один только шум двигателя слышен, да плес волн.

— А штоб было! Зачем львов перед крыльцом ставят? Красиво! А это, — хлопаю по боку пушки, — ещё и история. Антиквариат! Не абы какой новодел, отлитый на заводе!

— А… есть разница? — осторожно интересуется Ваньша.

— Х-ха! — влезает брат, — Сам недавно рассказывал, что есть иконы "просто", а есть "намоленные"!

— Это другое, — несколько неуверенно отозвался Ваньша, переглянувшись с дружками.

— Ну… — Санька равнодушно пожал плечами, — принцип тот же. Кто пообразованней, те часто на старину антикварную неровно дышат, ровно как староверы на иконы.

— Ага… — отвалился озадаченный Ваньша, задумавшись глубоко и надолго.

— Себе хабар заберёте? — подал шкипер отрепетированную реплику.

— А кому ж? — отвечаю вопросом на вопрос, — Экспедиция целиком на наши с братом деньги, ныряли тоже мы, так что и да! Делиться в таком разе, это юродивым надо быть!

— Если… — Санькин фырк также отрепетирован (но только без вылетевших соплей!), — сами достанете, то ваше и будет.

— Пф… — показательно давлюсь смешком, — ну, пусть! Будут желающие, так и снаряжение водолазное дадим, и пользоваться научим.

— А… — Ваньша подвинулся поближе, — сложно научиться-то? И тишина…

Есть накрытие…

… но это не точно!

Глава 26

— Майна помалу! — помогая себе жестами, надрывает голос Никандр Ильич, который вообще-то лекальщик и немолодой человек с большим к себе уважением, но и его захватила "подводная лихорадка", так что в свободное от основной работы время он участвует в подъёме грузов на общих основаниях, — Ещё чуть! Майнуй!

Носовая фигура опустилась на палубу "Эос", участвовавшие в погружении члены экипажа облепили траченную временем и водой деревяху, галдя не хуже жидов на Привозе. Санька, перегнувшись на крану, смотрит на это сверху, как на самолучшую ярмарку.

" — Семечек только не хватает" — хихикнул Второй-Я, глядя на эту прозу и поэзию жизни.

— Красное дерево, ей-ей! — горячится Филипп Сергеич, наш деревомодельщик, ласково поглаживая наплывы кораллов на фигуре, — вона, в просвете… глянь!

— … португальская работа! — заложив руки за спину и зачем-то приседая по петушьи, авторитетно доказывает кочегар Степан, давеча листавший в кают-компании Санькины альбомы и учебники по искусству, — вот… фигулина такая же! Да один в один, я те точно говорю!

— Сам ты фигулина! — возразил горячо второй эксперт, двадцатилетний слесарь Африкан Ильич, — тута вишь, загогулина кака?! Испанская работа, я те говорю! В осьм… в восемнадцатом веке такие резали, а ты мне чево?! Глаза промой и…

— Кхе… — выразительно кашлянул штурман, показывая, что он рядом и бдит, и потому не стоит даже думать о хватании оппонента за грудки, посылании по матушке и прочих неотъемлемых вещах высокоинтеллектуального спора. Карла Людвиговича самого распирает веским мнением, но он сдерживается, блюдя дисциплину и штурманскую честь.

Где там эксперты увидели "фигулину" и "загогулину" под напластованием кораллов и водорослей, я даже не пытаюсь понять. Не дано…

— Золотая лихорадка, — бурчит Суви, глядя с высоты капитанского мостика на творящееся внизу безобразие.

— Зато как повысился энтузиазм экипажа! — отвечаю не без ехидцы, помня не такой уж давний скепсис Акселя Генриховича.

— Не без этого, — добродушно кивает капитан, щурясь от табачного дымка, вьющегося у глаз. Принимать подначку он решительно не настроен, не то у него сегодня настроение.