Директор

– Не говорите ничего обо мне Нойсу! – сказал Петтигрю. – Он все-таки умудрился остаться в полиции, а у нас не принято сводить счеты.

Поблагодарив Петтигрю, Одри отшвырнула мобильный телефон и побежала в ванную, где ее вырвало.

Потом Одри умылась, ей очень хотелось заснуть и забыться, но пора было идти в церковь.

13

Первая абиссинская церковь Нового Завета находилась в некогда внушительном, но постепенно обветшавшем каменном здании. Бархатные подушечки на скамьях совершенно истрепались и во многих местах были заклеены скотчем. В церкви было холодно и зимой и летом. Холод исходил от каменных стен и каменного пола. Церкви не хватало средств, чтобы должным образом отапливать свои огромные внутренние помещения.

Нынешним воскресным утром в церкви было мало народу. Впрочем, в ней всегда было мало народу, не считая Пасхи и Рождества.

Одри увидела несколько знакомых белых лиц. Эти люди постоянно появлялись здесь на службе, вероятнее всего, не находя должного духовного окормления в церквах, где собирались белые прихожане. Латоны с семьей не было. Одри это не удивило. Семейство сестры ее мужа ходило в церковь лишь несколько раз в год. В начале их совместной жизни Леон ходил с Одри в церковь, но потом заявил, что это не для него. Одри даже не знала, чем он сейчас занят – спит или опять куда-то отправился.

Сегодня утром Одри переживала не только за Леона. Ей не давало покоя то, что она узнала о Нойсе. Одри казалось, что ее подло предал этот скрывающий от нее свою истинную сущность человек, старающийся казаться ее другом и помощником. От одной мыли об этом Одри опять становилось дурно.

Однако теперь Одри чувствовала себя свободной. Ей больше не приходилось мучиться угрызениями совести по поводу того, что она подводит Нойса, делая что-то за его спиной. Одри все стало ясно. Независимо от того, был Нойс подкуплен корпорацией «Стрэттон» или нет, он, безусловно, предупреждал своего прежнего партнера Ринальди обо всех намерениях полиции. Возможно, он делал это против своего желания, опасаясь, что Ринальди расскажет все о его прошлом, но дела это не меняло.

Одри вспоминала о своих бесконечных разговорах с Нойсом, касавшихся убийства Эндрю Стадлера, о советах, которые щедро рассыпал Нойс, о том, как он уговаривал ее действовать с величайшей осторожностью и не арестовывать Коновера и Ринальди за недостаточностью улик. Как знать, что еще предпринял Нойс, чтобы затормозить или даже запутать следствие! В любом случае теперь Одри не собиралась докладывать Нойсу о том, что они с Багби в самое ближайшее время получат ордера на арест директора корпорации «Стрэттон» и начальника ее службы безопасности. Нойс не должен быть в курсе, а то он предупредит Ринальди и постарается сорвать аресты.

По крайней мере, в церкви Одри чувствовала себя умиротворенно. Здесь все ее любили. Все здоровались с ней, даже совершенно незнакомые люди – почтенные старцы, учтивые молодые люди, бойкие девушки, заботливые матери и увенчанные сединами кроткие старушки. Максина Блейк была во всем белом, а на голове у нее возвышалась замысловатая шляпка, похожая на перевернутое ведро, просунутое в кольца Сатурна. Обняв Одри, Максина прижала ее к своей необъятной груди и обдала облаками духов, перемешанными с потоками тепла и любви.

– Слава Господу Богу! – воскликнула Максина.

– Во веки веков, аминь! – ответила Одри.

Служба началась с опозданием на двадцать минут, но никто не расстроился и не удивился, потому что чернокожие американцы не отличались особой пунктуальностью и ни от кого ее не требовали.

По проходу двинулись наряженные в красивые красно-белые одеяния певчие. Они ритмично хлопали в ладоши и распевали «Дорогу в Небо». Им стал аккомпанировать электрический орган. Потом вступили трубы и барабан, потом Одри стала подпевать певчим вместе с остальной паствой. Одри всегда хотела петь в церковном хоре, но стеснялась своего заурядного голоса, хотя и замечала, что многие певчие писклявят и даже фальшивят. Впрочем, у некоторых из них были красивые голоса. Мужчины пели в основном густым басом. Но был среди них и тенор, не страдавший идеальным музыкальным слухом.

Преподобный Джемисон, как всегда в начале службы, провозгласил: «Слава Господу Богу!», на что паства хором ответила: «Во веки веков, аминь!» Трижды восславил священник Господа Бога, и трижды отозвались ему верующие. Службы преподобного Джемисона всегда были прочувствованными и не слишком растянутыми, хотя и не отличались особой оригинальностью. До Одри дошли слухи, что преподобный сдирает тексты своих проповедей с интернет-сайта баптистов. Однако, когда кто-то упрекнул его в этом, преподобный ответил: «Я дою много коров, но сбиваю свое масло».