Директория. Колчак. Интервенты

Жардецкий – кадет, адвокат, в Омске принимал участие в антисоветском движении с самого начала Октябрьской революции. После чехословацкого переворота был первым, кто начал проповедовать применение военно-полевых судов для большевиков. Жардецкий возглавлял в Сибири крайние правые круги и был идеологом черносотенного контрреволюционного движения. В 1920 г. жил нелегально в Иркутске, где был арестован, привезен в Омск и казнен.

⁸⁹ Вместо слов: «Чернову мы знаем цену» в дневнике сказано: «Чернова мы так же презираем, как и вы».

⁹⁰ Опущены следующие слова дневника: «Пил там чай. В 10 по ехал в правительство. Авксентьев и Зензинов сидели в кабинете у Кругликова, по-видимому, сильно где-то урезавшегося. Мне сделалось противно, ушел к себе в кабинет».

Кругликов А. – управляющий делами Директории.

⁹¹ Опущены слова: «Все еще хмельной».

⁹² В дневнике сказано: «Видимо, это отвечает психологии народа».

⁹³ Гревс В.Э. – петроградский нотариус. В 1918 г. Гревс решил эмигрировать. По дороге в Америку он застрял во Владивостоке, где Вологодский пользовался его услугами в качестве переводчика при переговорах с союзниками.

Деятельность Гревса прошла совершенно незаметно в Сибири. При Колчаке Гревс проживал в Японии, исполняя дипломатические поручения колчаковского правительства.

⁹⁴ Последняя фраза записана в дневнике так: «Я оборвал и рекомендовал им говорить в частном порядке или не касаться армии».

⁹⁵ Система эта была принята постановлением Временного Сибирского правительства от 15 июля 1918 г. и предусматривала 5 корпусных районов и округов:

1) Уральский (Челябинск); 2) Степной (Омск); 3) Средне-Сибирский (Томск); 4) Восточно-Сибирский (Иркутск) и 5) Приморский (Хабаровск).

Для охраны государственного порядка и общественного спокойствия в корпусных районах учреждена была сеть особых начальников. Преобладало, таким образом, военное управление.

⁹⁶ Как видно из протокола этого заседания, первый пункт вызвал оживленные прения. В частности, Авксентьев был против включения слов «и областные представительные учреждения», вокруг которых, главным образом, и происходили прения. Болдырев держался точки зрения Вологодского и других.

Болдырев говорит, что этот акт – «крупная победа, достигнутая исключительно авторитетом правительства»… «но только не Директории», следует добавить.

⁹⁷ После выбора Директории Комуч, выехавший в Екатеринбург и преобразовавшийся в Съезд членов Учредительного собрания, сохранил, правда в сильно сокращенном виде, свой совет управляющих, который находился в Уфе и во главе которого, как уполномоченный Директории, стоял Знаменский. Совет этот временно управлял территорией Комуча. Тот акт, о котором говорили в предыдущем примечании, упразднил наконец и это иллюзорное областное правительство.

⁹⁸ Опущена следующая запись: «Пришлось сделать резкое замечание полковнику Щепихину, пожелавшему мне по аппарату, как доброму знакомому, «добрый вечер».

⁹⁹ Эти слова указывают на то, что Болдырев уже тогда придерживался чисто японской ориентации. Что же касается Колчака, то в конце концов (см. примеч. 30) и он вынужден был ориентироваться на японцев.

¹⁰⁰ Состав нового совета министров был следующий: Колчак – военный и морской, Ключников – иностранных дел, Сапожников – народного просвещения, Старынкевич – юстиции, Устругов – путей сообщения, И. Михайлов – внутренних дел и Шумиловский – труда.

¹⁰¹ Уорд Джон – бывший рабочий, тред-юнионист, член Рабочей партии. Во время империалистической войны Уорд пошел в армию, получил чин полковника и командовал 25-м батальоном Мидльсекского полка. Вместе с этим батальоном он и приехал в Сибирь.

«С ним больше хлопот, нежели помощи от него», – говорит Болдырев, но Колчаку Уорд оказал много помощи и много услуг. Это его «пулеметы командовали над каждой улицей, которая вела в помещение русской главной квартиры», когда в декабре произошло в Омске восстание, приведшее всех колчаковцев в большое смятение. Мидльсекские стрелки Уорда были всегда готовы выступить на защиту Колчака.

Уорд написал книгу «Союзная интервенция в Сибири», в которой он изложил свою деятельность в Сибири и в которой поет хвалебные гимны Колчаку, осуждая союзников, допустивших казнь Колчака.

¹⁰² Эта фраза в дневнике записана так: «Эти умники ничему не научились и начинают свою предательскую работу снова».