Дирижер

— Ты такой странный, Санат, необычный. Может за это я тебя и люблю.

«Семерка» резко затормозила. Санат подошел, молча сел рядом с Лией. Она смущенно призналась:

— Ты угадал, — и поспешила пояснить: — Кроме последнего слова. Да и вообще, я пошутила.

Санат не стал настаивать. Признание в любви прозвучало не глаза в глаза, и он не знал, как к этому относиться. Они продолжили поездку. Лия надолго задумалась, а потом спросила:

— Как тебе это удается?

— Сам не знаю. От папы передалось.

— А кто он? — заинтересовалась девушка.

— Композитор. Но не такой, как другие.

— А ты, значит, Дирижер. И тоже не такой, как другие.

Под вечер Лия высадила Саната около гостиницы «Жемчуг».

— Тебе скоро выступать, а мне, увы.

Она укатила. Дирижер сел на скамейке напротив длинного фасада гостиницы, пробежал взглядом по рядам окон, прислушался. А если скрипку украл кто-нибудь из постояльцев? Тогда инструмент еще здесь. Неужели вор не захочет притронуться к необычному инструменту?

Его покой нарушил Самородов, вышедший из отеля. Он сел рядом и пояснил:

— Сана сказала, где ты. И я решил прийти, обсудить наши дела. Не люблю через стены.

Дирижер молча взглянул на родственника и продолжил прослушивать гостиничные номера.

Антон заговорил о наболевшем:

— В сейфе у Хозяина уже полно бабла, а мы не работаем, чего-то ждем. В любой момент шулеры могут укатить. Нужно брать сейф немедленно.

Самородов не дождался реакции и перешел к уговорам:

— Санат, ты можешь отключить директора голосом. Заберешь у него ключ от сейфа, а дальше мы с Саной справимся. Не ради себя прошу, ради будущего нашего ребенка.

Дирижер прослушал все номера отеля — безрезультатно, скрипка себя не проявила. Он сосредоточился на кабинете директора. Портновский находился на рабочем месте и заискивающе разговаривал по телефону с городским чиновником.

Антон проявлял нетерпение:

— Что ты молчишь? Я же согласился с твоим планом — не дергаться по пустякам. Но прошло до фига времени. В директорском сейфе тысяч тридцать, не меньше. Надо брать!

Дирижер поморщился. Зачем повышать голос? Если бы обычные люди обладали десятой долей его слуха, о планах Самородова узнала бы уже половина отеля.

— Санат, пора действовать, — упрашивал Антон. — Ты вырубишь Хозяина или нет?

Подслушанный телефонный разговор директора отеля с важным чиновником навел Дирижера на мысль. Он сказал:

— Отключать Хозяина не требуется. Мы его напугаем.

Глава 16

Санат Шаманов работал музыкантом в ресторане гостиницы «Жемчуг» более года и за это время волей-неволей прослушал сотни разговоров «не для посторонних ушей». Он знал многие секреты персонала и руководства. Чаще всего это были любовные интрижки: кто, где, когда и с кем. А также денежные махинации и деловые связи по принципу — ты мне, я тебе.

Предусмотрительный директор гостиницы Портновский поддерживал личные отношения со многими городскими шишками. Санат припомнил, как Рудольфа Матвеевича не раз предупреждали по телефону о служебных проверках, и тот прятал сомнительные документы из сейфа в незаселенный номер.

А если трюк повторить? Ведь неожиданную проверку можно организовать.

Санат объяснил свой план Самородову.

— Попытка не пытка, — согласился Антон.

— Тогда не будем откладывать. Возвращайся к Сане, и будьте наготове.

Хозяину гостиницы Шаманов позвонил из гримерной. Он помнил голос городского прокурора и без труда копировал его.

— Рудольф Матвеевич, приветствую! Прокурор Звягин беспокоит.

— Слушаю, Павел Петрович.

— Ко мне коллеги из центрального аппарата пожаловали. Любят москвичи за государственный счет летом на море ездить.

— Нужен номер с хорошим видом? — предугадал Портновский стандартную просьбу. — На сколько дней?

— Оптимист. Как бы на года у тебя счет не пошел.

— В каком смысле? — напрягся Портновский.

— Москвичи разозлились. С прокурорской проверкой сейчас к тебе едут. Ты уж прости, Рудольф, не смог их остановить. Ты сам виноват.

— В чем?

— Вчера они захотели в твоем ресторане отужинать, а их не пустили. Швейцар на взятку намекал.

— Позвонили бы мне! У нас столики по заказам, но для нужных людей всегда что-нибудь найдется.

— Вот я и говорю — сам виноват. Москвичи обижены, полномочия у них большие, могут провести обыск, изъять документы.

— Обыск, — пришибленно повторил директор.

— Больше ничем помочь не могу, — завершил разговор якобы прокурор.

Опустив трубку, Портновский засуетился. Обычные документы собрал в папку и положил на столе на видное место. Их можно предъявить кому угодно. А вот гроссбух с левой кассой не для посторонних глаз. Директор достал из стола толстую записную книгу, огляделся, куда бы ее спрятать, и отпер сейф. Увидел на нижней полке пачки денег и схватился за голову. От такой улики не отвертишься. Он метнулся за портфелем и запихнул в него шулерские деньги. Туда же сунул гроссбух.

Пока спускался в лифте, смотрелся в зеркало и старался придать побледневшему лицу спокойное выражение. В холле первого этажа Портновский подошел к стойке регистрации с единственной мыслью: только бы успеть спрятать портфель до обыска.