Дисфункция реальности

Реза решил, что они не представляют угрозы. Он дождался, пока лошадь приблизилась на двадцать метров, а потом отключил маскировку. Животное прошло еще пару метров, и только тогда мужчина испуганно вздрогнул, заметив космоника, и натянул поводья, а потом в замешательстве уставился на огромного наемника.

— Что это за… Ты не одержимый, в тебе нет пустоты. — Он вдруг щелкнул пальцами. — Конечно! Боевая модификация, вот это что. Ты спустился с одного из тех космических кораблей, что были в небе вчера. — Он улыбнулся, присвистнул, потом перебросил ногу через шею лошади и соскользнул на землю. — Давай, Расс, спускайся, мой мальчик. Они уже здесь, космодесантники здесь. Я ведь говорил, что они придут, говорил? Говорил, что нельзя терять веру.

Мальчик почти упал с лошади ему на руки.

Реза подошел ближе, чтобы помочь. Мужчина и сам не слишком твердо держался на ногах, к тому же одна рука у него была плотно перевязана.

— Благослови тебя Бог, сын мой. — Хорст Элвис обнял огромного наемника, и в его глазах блеснули слезы благодарности и громадного облегчения. — Благослови тебя Бог. Последние недели стали тяжелейшим испытанием для слабого слуги Божьего. Но после стольких дней, проведенных в одиночестве среди дьявольского отродья, вы наконец здесь. Теперь мы спасены.

Глава 11

Бостон пал под натиском одержимых, хотя находящийся на последнем издыхании военный совет властей Норфолка никак не хотел этого признавать.

Из окна гостиницы Эдмунд Ригби смотрел на островерхие крыши провинциального города. В окраинных районах, где милиция еще пыталась оказывать сопротивление, полыхали огни. Прошлой ночью Герцогини с корабля флота по Девонширской рыночной площади ударил мазер. Гранитная мостовая меньше чем за секунду превратилась в озеро лавы. Даже сейчас, когда поверхность затвердела и перестала светиться, от нее исходил такой жар, что можно было приготовить барбекю. В тот момент площадь оставалась пуста, удар нанесли исключительно с целью демонстрации силы. Чистой воды спектакль: вы, внизу, жалкие муравьи в грязи, а мы ангелы, повелевающие жизнью и смертью любого живого существа. Одержимые только посмеивались над кружившими вокруг планеты кораблями — не в силах определить цели, они оказались абсолютно бесполезными. Да, они обладали чудовищной мощью, но нажать на пусковую кнопку мешала вечная дилемма между добром и злом. Наличие заложников всегда парализовало правительства. Космические корабли могли начать очищение огнем, чиновники жаждали уничтожить зловредную кучку нищих анархистов и революционеров, освободить от них пасторальный идиллический мир, но в городе оставались и достойные люди, женщины, дети, больные и престарелые жители. Власти планеты и офицеры флота до сих пор считали, что это мятеж, политическое восстание, и верили, что кроме волков в городе остались и овцы. Посему благородные ангелы на орбите ничего не могли сделать.

Даже если бы они что-то заподозрили, если бы поверили слухам о случаях жестокости и насилия, передававшимся из уст в уста в окрестностях города, они все равно не смогли бы ничего исправить. Бостон был не единственным в своем падении, просто он стал первым. Эдмунд Ригби разбросал ростки мятежа по всем городам и островам планеты, разослав туда группы одержимых, которые уже вовсю захватывали население. Он погиб при взрыве мины во Вьетнаме в 1971 году, будучи капитаном австралийских морпехов, но к тому времени прошел обучение в Дартмутском королевском военно-морском колледже. И теперь обнаружил, что обширная Конфедерация при всех своих технологических новинках мало чем отличается от Земли, по которой он когда-то ходил. Партизанская тактика вьетконговцев прошлого вполне годилась и теперь, а он изучил ее досконально. Когда торговая флотилия после сбора урожая покинула Норфолк, захват всей планеты стал его главной целью.

Ригби был занят этим с самого момента своего прибытия сюда. Все время копался в грязи и крови, пропитавшей душу каждого человеческого существа. Живые, мертвые… и те, кто остался взаперти между ними.

Он прикрыл глаза, словно стараясь отгородиться от воспоминаний последних недель и от того, кем он стал. Но легче ему не сделалось. Гостиница вставала перед мысленным взглядом сплетенными из теней стенами и переходами. Люди — они и мы — скользили взад и вперед, в просторных коридорах и роскошных комнатах звучало эхо смеха и стонов. И по ту сторону теней, по ту сторону от чего бы то ни было всегда вставала пустота. Льнущие к нему души, жаждущие бытия, вкрадчивые соблазнительные обещания любви, покорности, преданности. Всего, всего, чего угодно, лишь бы получить возможность вернуться.

Эдмунда Ригби передернуло от ненависти. «Господи, когда мы укроем Норфолк от Вселенной, дай нам сил скрыть его и от небытия. Позволь мне обрести мир и покончить с этим».

Трое его помощников — наиболее устойчивых из вновь одержимых — подтащили по коридору к дверям его комнаты очередного пленника. Ригби расправил плечи, заставляя силу клубиться в теле, придавая величие облику, и повернулся к двери.