Дисгардиум 7. Демонические игры

У титана началась истерика, он не мог остановиться.

— Везучий сукин сын! — воскликнул Хеллфиш, тоже не в силах сдержать смех. — Сколько у тебя там удачи, сынок?

Слушая их, засмеялись и остальные. Даже Мейстер развеселился, и все наперебой начали вспоминать мое вроде бы постоянно случайное, но какое-то уж слишком стабильное везение. Случайностям находилось рациональное объяснение, но в сумме ничто, кроме удачи, так помочь не могло!

За всем этим я чуть не упустил момент, как кто-то из ремесленников исподтишка принялся убивать Хокса. Сначала я обратил внимание, что он как-то неестественно подергивается, потом увидел, как сливается его шкала жизни, и бросился разнимать.

— Стоп! Не убивать!

— Почему? — раздавались разъяренные голоса. Линчевателей оказалось несколько, включая Цветика. — Он гад! Мерзавец!

Кетцаль, Хеллфиш и маг льда Кара, привычные к дисциплине, помогли мне оградить предателя, сжавшегося в комок на полу.

— Хокс будет наказан! — объявил я. — Но сначала мне нужно кое-что проверить.

Подняв портного за ворот, я потащил его наружу. Жизни в нем оставалось меньше четверти. Остальные ломанулись за мной. Дестини гордо вышагивала рядом.

Мы вышли из данжа. Я покрутил головой:

— Деспот!

Из тени проявился демон-соратник и, громыхая костяными наростами по скале, приблизился ко мне. Толпа отпрянула назад, за порог. Тем, кто увидел Деспота впервые, было что обсудить, но, не обращая внимания на их риторические вопросы, я обратился к демону:

— Скажи, рогатый, кто мне этот смертный?

— Пф-ф… — фыркнул демон. — Враг. Отдаешь его мне?

— Забирай! — Я толкнул Хокса к нему.

Подкинув портного, Деспот задрал голову и распахнул пасть. Тело гнома начало обугливаться, еще не опустившись. Щелкнув челюстями, демон перекусил Хокса, похрустел суставами и заглотил. Сквозь его костяные наросты было видно, как тает плоть внутри.

Народ позади заволновался, раздались вскрики омерзения. Зрелище было отвратительное. Дестини вцепилась мне в руку, впилась ногтями и завороженно смотрела, как демон облизывается и выдыхает пламя.

Я качнул головой на девушку:

— Как насчет нее, соратник?

— Эльфийка? Тоже враг, — пыхнул пламенем Деспот, Дестини отшатнулась. — Но бывший. Сейчас считает себя твоим союзником, только готова предать, если представится возможность.

— Он же демон, морочит тебе голову! — яростно зашептала Дестини. — Не верь ему, Скиф!

— Поправка… — продолжил Деспот. — В душе эльфийки что-то происходит, что-то меняется. Старые ценности переосмысливаются, но к чему это приведет, не скажу. Много мути, пусть осядет, тогда и будет видно.

Вперед выдвинулся Мейстер и отчаянно закричал:

— Меня проверяй! Мне скрывать нечего!

— Не враг, — досадливо сообщил демон. — А жаль. Но и не друг. У гнома-старикашки к тебе определенно интерес. Денежный.

— А я? — поинтересовалась скульпторша Ана.

— Ты, смертная, сама по себе. Но соратника моего не предашь, даже если это будет в твоих интересах. Идейная!

Ох, далеко не все решились на проверку. Многие вернулись внутрь, стоило Мейстеру вызваться на тестирование лояльности. Сложно было их не понять. Я уже не тот наивный школьник из песочницы, а потому уверен, что большинство стали моими союзниками не по своей воле, а от безысходности.

— Сразу говорю, парень, ты мне не нравишься, — проворчал Хеллфиш, когда Деспот оценивал и его.

— Перекидыш не врет, он тебя недолюбливает, — подтвердил демон. — Но и врагом не считает.

— Кетцаль? — Я указал на титана, и тот нехотя выступил вперед.

— Потомок Урана и Геи тебе не враг. Он не предаст. Не друг, но мог бы им быть, — ответил Деспот. — Только знаешь что? Дружба, любовь, семья… Вы, смертные, слишком много значения придаете тому, что ничего не стоит. Вы считаете, что мы, демоны, плохие. А почему? Потому что мы отказались покоряться Новым богам? Вы им подчинились, так почему мы, отвергнувшие рабство душ и потерявшие их, лишь бы оставаться свободными, — зло, а вы, рабы Нергала, Мардука и прочих Новых, — добро? Кто так решил? Нет ни добра, ни зла…

Я внутренне сжался — если метки Спящих в моей душе видел Аваддон, то и Деспот наверняка заметил.

— Не волнуйся, соратник, — продолжил демон. — Я не открою твою тайну. Но говорю не о тебе! Смертные считают нас злом, но если есть на свете зло, то это не рогатый демон, а трехголовая тварь, пожирающая ваши души заживо. И головы эти — трусость, жадность и предательство. И если одна вопьется в душу, то две другие поглотят ее дотла.[1]

— О, философией повеяло, — тоскливо произнес Мейстер. — А Романа подискутировать — нет.

Демон оценивающе взглянул на ювелира:

— Надо же, а гном-то небезнадежен! — Потом посмотрел на меня. — Мне это надоело, соратник. Слабые души, мелкие сущности. Я уж не говорю о тех, кто спрятался за твоей спиной — душевно мелочные и убогие. Не понимаю, зачем они тебе. Дал бы их мне сожрать, и всех делов!

Жаль, что рядом не было ни вылетевшей Тиссы, ни прячущегося где-то Инфекта. Вот кого бы я проверил с пристрастием!