Дисгардиум 7. Демонические игры

Людей Хеллфиша начали теснить к стене. К ним на выручку поспешил паладин Эквилибриум, вступивший в неравную схватку с орком Маркусом и лофером Уркишем. Паладину помогла… Я присвистнул: скульптор Ана! Та самая Мисс Содружество из «Белых амазонок» на моей стороне? Хотя клан Элизабет — это ведь союзники «Модуса», вот и объяснение. Я оценил, как Ана виртуозно орудовала длинным серебристым копьем, наматывая на него кишки хранителя Мингана.

На этаже было тесно, как на рок-концерте, и это некоторое время спасало моих союзников: они сбились в кучу и успешно отражали атаки с ближней дистанции, в то время как маги боялись бить по площади, чтобы не задеть своих. Однако силы были неравны, кольцо оцепления сужалось. Я уже не видел Филекса и Берстана. На моих глазах прекрасной Ане отсекли голову.

У дальней стены серебряный рейнджер Дестини закончила самоубиваться, выпила зелье и рванула помогать своим. Ей навстречу выскочил непонятно откуда взявшийся всадник, хоббит Дэйв! На призрачном белом коне! Обстреляв Дестини из лука и приблизившись, он вытащил узкий вытянутый клинок и рубанул. Вскрикнув, эльфийка успела прикрыться рукой в кольчужной перчатке, но острие все-таки скользнуло по шее, брызнула кровь… Эльфийка сделала сальто назад и выпустила в Дэйва очередь стрел, слившихся в одну.

В первые несколько секунд после того, как растаяла Ледяная глыба, оставив меня в грязной луже, я получил еще четыре (!) щита — не таких абсолютных, но достаточно эффективных, чтобы оттянуть момент смерти. На меня повесили: Морозный доспех, поглощающий тысячу единиц урона; Щит молний, причем активный, атакующий электрическими разрядами тех, кто нападает на меня; Антимагический панцирь, в течение тридцати секунд впитывающий весь магический урон; Малый защитный купол, способный отразить еще полторы тысячи. «Живем!» — подумал я, пытаясь понять, кто помог. Помимо «Модуса» и «Странников», был кто-то еще.

Но даже за мгновения между действием Ледяной глыбы и новыми щитами мне уполовинили жизнь. И помощь пришла — на этот раз очевидная — от дриады Мишель. Волна исцеления восстановила жизнь. Проклятие Аваддона лишило меня способности регенерировать самому, но ничто не мешало быть исцеленным чужими руками! В завершение какой-то шаман воткнул рядом со мной Тотем каменной кожи, который снижал входящий урон.

Радовался я рано. Всех моих союзников оттеснили, связали боем, и больше никто не мог мне помочь. А вскоре один за другим слетели щиты. Воодушевившись, враги усилили натиск, быстро доведя мое здоровье до красной зоны.

В десяти метрах от меня стояла выжившая и ухмыляющаяся Дестини, целящаяся из лука мне в лицо. Спустив тетиву, она чмокнула губами:

— Получай! — И показала мне средний палец.

Я в очередной раз приготовился к смерти, глядя на летящую в меня смерть. Это была стрела с серебряным наконечником.

Время словно замедлилось, вражеская стрела росла на глазах — и вдруг…

Вдруг произошло чудо. Она испарилась в полуметре от моего лица, как и весь арсенал, выпущенный врагами. Их атаки просто захлебнулись, словно меня защитил невидимый всепоглощающий купол. Без всплесков искр, без световых эффектов все беззвучно ушло, как в омут, и даже не оставило волн.

Когда меня окружили мили-бойцы, чудо не закончилось. Незримый барьер мягко останавливал направленное на меня оружие. Мечи, топоры, алебарды словно застревали в плотном желе, стопорясь на расстоянии вытянутой руки.

До меня доходили только ругательства игроков. Придя в себя после очередного неожиданного спасения, я изучил интерфейс и заметил иконку. Описание гласило:

Эгида

Вы находитесь под Эгидой, абсолютным щитом, поглощающим любой урон. Действие Эгиды бесконечно, однако щит исчезнет, если вы пересечете его границы!

Неверяще перечитав текст несколько раз, я потрогал себя — нет, это не сон. Призванные остервенело пытались взломать купол! Сердце забилось в радостном изумлении. Игры для меня еще не окончены!

Я осторожно поводил руками вокруг, определяя границы Эгиды. А призванные тем временем будто взбеленились: со всех сторон летели заклинания, мелькали лезвия ножей и мечей, острия копий, замельтешили чьи-то кулаки, но у Эгиды был неисчерпаемый запас прочности. Главное — оставаться на месте, а с этим у меня проблем не наблюдалось. С прикованными подошвами далеко не уйдешь.

На самом деле положительных моментов было два: часть игроков отвлеклась на меня и не наседала на союзников. Однако шансов выжить у них все равно не было, оставалось только продать свою жизнь подороже. Минуты не прошло, как со всеми, кто помогал мне в открытую, покончили.