Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Навовсе уехала, Леночка, уж так сидела и молчала, а потом собралась в минуту. В Белгород, в техникум, тама экзаменов не надо, сказала так. Я растерялася, думали с папой, она с Надей годик побудет, поможет с дитями, а она видишь, то вроде хотела, а потом взяла и передумала. Вчера вот как раз. Вечером уже. Одно с ней горе, такая нравная, старшие попроще.

— Мне не позвонила даже, — потерянно сказала Ленка, не слушая собеседницу, и тетя Вера с готовностью закивала, снова теребя краешек передника:

— Не позвонила. Я говорю, ты что ж молчки, а подруги твои чего ж? Лена и Вика, то все втроем, все вместе, а тут пырх хвостом и все.

— Дюже вумная выросла! — за широкой спиной Олиной матери маленький дядя Валера не был виден, но она сжалась, сразу же берясь за дверную ручку.

— Ну то так, Валера, и ладно тебе. Ты, Лена, иди, вот письмо я тебе отдала.

У кургана Ленка распечатала конверт, просто так, без всякой надежды. Прочитала строчки, написанные круглым и крупным Олиным почерком. Всего-то пара строк.

«Лен, я тебе позвоню потом. Сил никаких нет, ходить тут и все такое, я как разберусь с общагой и что там еще то позвоню. Или напишу. Викочке тоже передай приветы, пусть ведет себя хорошо. Оля».

Листок бумаги сложился в восемь раз, Ленка попыталась сложить еще, но тугой квадратик раскрывался, и она сунула его в карман сарафана, огляделась, пытаясь себя отчаянно уговорить, что все будет нормально. Ну и что, что мир разваливается на глазах, как раз это означает — в нем хоть какая-то мелочь должна остаться хорошей, для надежды. «Только это не мелочь вовсе» сочувственно подсказал внутренний голос, но Ленка тряхнула головой, не желая слушать. Нет. Не может быть все плохо. Ерунда! Резинки, и не так часто она с Кингом. Нужно просто скорее пойти, сдать мазок и завтра снова наступит нормальная, такая, оказывается, прекрасная и счастливая жизнь, со всеми ее проблемами и хлопотами. Именно — счастливая.

В переулке на склоне, где темные деревья софор с резными перьями листьев закрывали двухэтажное здание с синей табличкой «Кожвендиспансер», было безлюдно, но Ленка не смогла и обрадоваться этому, просто вошла скорым шагом в почти ночную с яркого света темноту маленького холла и резко нагнулась к освещенному окошку регистратуры.

— Мне… на прием. К врачу.

Замолчала, молясь, чтоб накрахмаленная медсестра не стала задавать всякие вопросы, а за спиной кто-то мягко ходил, вдалеке кашляли, и вдруг кто-то засмеялся, таким свободным обычным смехом, что какая-то часть в Ленке, не занятая разговором с сестрой, бледно удивилась, ну надо же, как смеется, будто не тут.

— Карта есть?

— Нет.

— Второй кабинет, — не поднимая головы от журнала с расчерченными графами, исписанными шариковой ручкой, ответила крахмальная девушка и поправила под краем косынки темные кудряшки.

Ленка отступила и, подняв голову, независимо и деловито пошла по коридору, в котором полумрак и пустота, и никого на разнокалиберных стульях у стен, только дальнее яркое окно закрывали два силуэта, видно, там стояли те, со смехом. Перед медной двойкой с лебединой шеей, что красовалась на высокой старой двери, сбила шаг и сглотнула. Дернула на себя дверь. Спохватившись, стукнула костяшками в звонкое дерево.

— Входите, — скучно произнес мужской голос.

Мужчина был очень толст, оплывал на стуле перед письменным столом, как огромный огарок, халат, весь в складках, задирался над коленями в серых брюках, белая шапочка торчала набекрень, открывая черные с сединой мелкие кудри. Лениво повиснув на спинке стула, он вытер короткие пальцы платком, сунул его в карман.

— Да? — выжидательно сказал тонким голосом, разглядывая ленкин сарафанчик и пальцы на ремешке сумочки.

— Мне. Мне надо мазок. Сдать.

— Снимай.

— Что? — не поняла Ленка, ерзнув руками по бокам сарафана.

— Платье свое снимай, и туда. К окну.

За окном свешивались те же резные листья, в них суетились воробьи, трещали и чирикали. Ленка повесила снятый сарафан на спинку стула и, поведя плечами, подошла к окну. Встала, закусив губу. Толстяк поднялся, сунув руки в карманы халата, встал ближе, глядя на ее грудь над чашечками белого лифчика, на шею.

— Повернись, спиной к свету. Угу.

И вдруг крикнул в полуоткрытую дверь:

— Татьяна Пална! Танюша! Посмотри девочку. И оформи.

Кивнул Ленке, снова усаживаясь. Стул протяжно заскрипел. Ленка непослушными руками взяла сарафан, посмотрела на доктора с вопросом, но тот опустил голову над развернутой газетой и нацелил ручку в клеточки кроссворда. Тогда Ленка снова влезла в сарафан и, дергая головой — волосы запутались в лямочке, взяла сумочку и вошла в соседний кабинет, встала на пороге.

— Заходи, — пропела полная женщина, тоже в халате, с крашеными темными волосами, заколотыми в узел, — садись сюда вот. Фамилия твоя, имя отчество, адрес.

Она с интересом разглядывала Ленку, и той стало неловко, какой-то чересчур пристальный взгляд после ленивого равнодушия толстяка.

— Петрова, — ответила Ленка, на ходу в панике забывая затверженную по пути сюда ложь, Нина Петрова, э-э-э, Сергеевна.

— Адрес, — подсказала врачиха, быстро записывая.