Дискотека. Книга 2 [СИ]

Вот и похудею, усмехнулась Ленка мысли о пропущенном обеде. И снова скривилась, как от зубной боли. Послезавтра Валик будет ей звонить. А сандалики так и валяются, даже ремешок так же висит, подметая хвостиком пол. Такие были планы. Солнечные, летние. Радостные. Нет, нужно звонить Семачки, хоть какое-то дело, а то можно чокнуться и сдохнуть.

Телефон снова зазвонил в такт мысленному решению, и Ленка опять дернулась, испугавшись.

— Аллоу, — вальяжно пропел козлетон Жорика, — н-да, миледи дома, а кто ее… Да ладно, зову уже. Малая, тебя.

Голос стал обиженным, и после хлопнула дверь.

Ленка взяла трубку, сказала осторожно:

— Да?

И прикусила губу, услышав голос Кинга.

— Леник? Ты там как? Тоску пасешь? Короче, утром прибегай, ну скажем, к десяти, есть дело. Не боись, вечером Димон тебя домой подбросит. А шортики твои прекрасные живы? С лямочками? Их надевай.

— Я… — Ленка замолчала, нещадно ругая себя за то, что снова растерялась. Она боялась Кинга, просто боялась, но одновременно злилась на него. Пока говорил там, думала с сердитым и немного брезгливым недоумением, как он не понимает своей тупой мужской башкой, что если бы чуть больше заботы, внимания, поддельной ласки, то она относилась бы к нему по-другому, по-человечески, держась на остатках веры в то, что он привязан к ней, что она все-таки ему нравится.

— Я не могу, — мрачно ответила она, — не приду.

— Тогда Димон за тобой заедет, — бодро сообщил Кинг и закричал в сторону, — Томка, сердце мое, не жри ты водку с двух рук, тоже мне, поручик Ржевский! Купальник можешь брать, а можешь нет, все равно пляж дикий, у Ларочки там недалеко дачка, места — упасть и не встать, одни красоты. Может, фотоаппарат прихватишь?

— Поломался.

— Ну и ладно. Короче, жди Димчика. Ах да. Викусю позовешь?

Ленка молчала, услышав в голосе издевку. Кинг хохотнул в ответ на молчание.

— Ну, как знаешь, принцесса. Врозь, так врозь.

Ленка забрала телефон в комнату и повалилась на диван, решительно набирая номер Семачки.

Через десять минут они шли по району, удаляясь от пятиэтажек в переулочек, обставленный белеными частными домиками. Викочка молчала, сунув руки в кармашки джинсовой юбки и искоса поглядывая на Ленку. Та, рассказав о Рыбке и ее письме, замолчала тоже, обдумывая, как бы заговорить о Кинге.

— И все? — спросила Семачки, пиная ногой мятый кем-то потерянный мячик, тот прыгнул и укатился под розовые кусты с пониклыми от жары цветами.

— Нет. Я хотела. С тобой. Короче, Вика, ты меня выслушай, ладно? А там сама решай.

Семачки кивнула, качнув гладкими карамельными прядками вдоль конопатых скул. Ленка выдохнула и проговорила все сразу.

— Я понимаю, это может глупо, что я тебе сейчас. Но ты к Кингу правда, не лезь. Не потому что я сама хочу с ним, веришь, совсем не хочу, а просто, у них, у всех, кто там с ним, совести нет, ни на грамм. Он и меня и тебя утопит, как тех котят, и не поморщится даже. Ну что ты улыбаешься? Думаешь, ты его захомутать сможешь? Чем? Не сможешь, Викуся! А если попробуешь, он тебя просто сожрет. И после не вспомнит. Что была. У него таких как мы девок полный город. Я знаю, что ты с ним спишь. Да если бы ты и я. А кроме нас знаешь, сколько у него телок? Он мне хвалился, у него летний режим, сколько клюнут, столько и трахает! И есть в сто раз красивее, чем ты и я! Чего молчишь?

Викочка улыбнулась, показывая мелкие зубы, заправила прядку за ухо. Снова сунула руки в тесные кармашки.

— Ты, Малая, стала такая смешная. Как закрутила наверное, с малолеткой этим. Влюбленные всегда дураки. Ахаешь, охаешь. А с мужиками надо по-хитрому. И не влюбляться. Ты что думаешь, я Кинга твоего люблю? Ни граммки. Но мне такой мужик, может, никогда больше и не засветит, в жизни. Так что я собираюсь на нем и попробовать.

— Что? — поразилась Ленка, глядя на профиль и упрямо выставленный маленький подбородок, — попробовать? На нем? Он тебе, что ли, подопытный кролик? Ты вообще меня слушала или нет? А насчет триппер-дачи вы с ним уже говорили? Это как бы проба номер один, да?

— Подумаешь, — Викуся пожала острыми плечиками под любимой блузкой в горошек, — у меня там, между прочим, сеструха троюродная работает, медсестрой на практике. Я у нее все анализы сдала, проверилась. Нормально все.

— А я? — глупо, совсем по-детски спросила Ленка, пораженная тем, что ее трагедия для Викочки всего лишь «подумаешь».

— А все, Малая, — поучительно ответила Викочка, — теперь каждый сам за себя, не школа, уроки-переменки, танцы-дискотеки, вот началась жизнь, и кто как в ней может, так и устраивается.

— Ладно. Ну хорошо, ладно. Но ты мне скажи, что это — устраивается? Как ты собираешься с Кингом — устроиться? Не пойму я что-то. Ты с ним любовь хочешь крутить? А толку?

Семачки отошла к беленому забору, аккуратно села на низкую, вылощенную от старости деревянную лавку. Ленка встала напротив, но тень от нее падала на уверенное викочкино лицо и она тоже села, боком, чтоб лучше видеть загадочную усмешку, что скривила бледные губы в розовой помаде.