Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Фу, — сказала Оля, поправляя волосы, когда шум машины съелся шелестом ветра и плеском воды, — фу, вот достали, а? Девки, пора домой, а то вдруг еще кто наскочит на нас. Вот повезло, Лен, как хорошо, Мерс ему там наговорил чего-то. Викуся, ты что встала столбом? Бери чумодан свой, двинули.

Викочка молча повесила на плечо сумку, дернула край вязаной кофты, не попадая пуговицами в петли. Ленка пошла рядом, касаясь ее локтя своим.

— Семачки, ну нормально. Все уже. Свалили уроды. Испугалась, да?

Через десяток шагов Викочка остановилась, и Ленка остановилась тоже, с беспокойством глядя на белое, в пятнах веснушек лицо. Но голос Вики был неожиданно требовательным и сердитым.

— А что ему Мерседес рассказал?

Ленка пожала плечами. Засмеялась.

— Наверное, про Кинга. Этот его дружбан Чипер, он ко мне пристал в Феодосии, а я ему говорю, Кинг тебе яйца оторвет и на шею накрутит. Не помню, что-то такое, в общем.

— Угу. — Викочка снова пошла вперед, все быстрее, спотыкаясь и путая ноги в траве, — конечно! За нашу Малую сам Кинг пишется! А как же! И Бока туда же — маленькая! Прям все вокруг нашей Леночки.

— Семки, ты чего? — Ленке стало трудно дышать, — ты ебнулась, что ли? Ты что мелешь? Мне этот Бока нахер не всрался, я вся щас перетряслась внутри, за тебя между прочим. А ты мне скандал тут закатываешь?

— Эй, — вклинилась между ними Рыбка, топыря в стороны локти, — вы чего, девки? Нервы гуляют, да? Еще не хватало вас тут разнимать!

— Мне надоело! — закричала Викочка, размазывая накрашенные ресницы дрожащей рукой, — я досталась уже! Малая то, Малая се, Малая на дискаре зажигает, Малая уехала и там у нее танцы и всякие еще…

— Блядки, да! — заорала Ленка, дергая на плече сумку тоже дрожащей рукой, — нашла чему завидовать! Меня тут грязью льют, по-по-ливают… козлы всякие. А тебе кажется такая райская жизнь, да? Оля, да скажи ты ей! Чего толкаешься? Что за фигня?

— Молчать! — заорала Оля. И вдруг расплакалась, с размаху садясь на обочину тропки, раздувая пузырем синюю юбку.

Девочки замолчали. Встали над ней, растерянно переглядываясь. Викочка сердито шмыгала носом. Ленка шагнула в сторону, в другую, качнула сумку.

— Оль? Ну, ты чего, а? Все уже, Оль. Вот и съездили, встретили весну. Черт.

Она села рядом, толкая рыдающую Олю в бок.

— Подвинься, тут колется. Ну, Рыбочка. Ну?

Обняла Олю за плечи, выразительно глядя на Викочку. Та, помедлив, села с другой стороны, неловко вытягивая ноги под натянутой узкой юбкой. Устроила свою руку поверх Ленкиной.

— Ы-ы-ы, — попыталась сказать Рыбка, и не сумев, продолжила плакать.

— Рыбочка, — у Викуси искривились губы, — ну, не надо! Козел он, да?

Оля отчаянно закивала. И вдруг засмеялась через слезы.

— Козел, — согласилась Ленка, — у-у-у, козлы они все, и гады, и сволочи.

— К-то? — басом спросила Оля.

— Та все.

— Да, — согласилась вдруг Семачки, очень горячо, и все трое расхохотались, покачиваясь и утыкаясь лицами друг другу в плечи.

А потом еще несколько минут сидели, всхлипывая и смеясь, смотрелись в зеркальце, передавая его друг другу, оттирали со щек потеки туши дежурным олиным носовым платком. И приведя себя в порядок, помолчали.

— Так вот, — сказала Ленка, — из-за этих вот, забыли чего и шли. Вот. Короче, мы может уедем, я не знаю, а Рыбища точно свалит, уже в июле, получается. А через год и ты, Викуся, в люди подашься. Давайте пообещаем, если когда снова втроем соберемся, в городе, то сюда придем. Хоть через десять лет, или через двадцать. Все равно придем, и тут посидим. Вместо всяких там встреч выпускников.

— Только пусть без этих уродов, — пожаловалась Викочка.

— Вообще без никого, — кивнула Рыбка, — только мы трое. Все, решили?

Ленка вдруг представила, что они, как в книжках, начнут сейчас давать клятвы, резать руки — кровью скрепить, и прикусила губу, чтоб не расхохотаться, а то Викочка точно ее возненавидит. Но все обошлось и Семки в ответ просто кивнула.

— Угу. Решили.

— Отлично, — Ленка встала, отряхивая юбку.

Викочка поднялась тоже, глянула на нее.

— Лен, извини.

— Нормально.

Они пошли к шоссе, до которого еще далеко, а вокруг не было совершенно никого, и старая дорога осталась там, у пирса, а смена в цеху в самом разгаре и на остановке тоже пусто. Только ветер носился по густой траве, дергал ее вверх, потом укладывал, придавливая невидимой широкой ладонью, и тут же снова поднимал, бросаясь и катаясь. Казалось — смеялся.

— Ты можешь ходить, как запущенный сад! — заорала Рыбка, маршируя и размахивая рукой.

— А можешь все нна-аголо сбрить! — подхватила Ленка, стараясь перекричать подружку.

— И то и другое я видел не раз! — нес по степи ветер, бросая слова на траву и швыряя вверх, где весело без перерыва журчали жаворонки.

— Кого ты хотел удивить!

— Послушай, чему ты рад? — пели девочки совершенно вроде бы мальчиковую песню, будто стараясь сделаться одновременно и ими — теми самыми козлами и сволочами, чтоб не быть такими уязвимыми и беззащитными, в огромной открытой степи, — постой, оглянись назад!

— Зад-зад-зад, — Оля изобразила затихающее эхо и все втроем расхохотались.